СМЕрШная история часть первая 1941

Киршин Павел

— Как-то так. — Довольный результатом, прокомментировал свою меткость. "Остановите! Вите надо выйти"! Мужик уставился на меня, как на Николая Чудотворца, предъявившего комсомольский билет

— Охренеть!

Глава 15

— Я тебе такую бронь сделаю, никто не подступится. Оставайся. А? — На четвёртый день, этот языкастый искуситель, практически уговорил меня остаться, но тело юного детдомовца, насыщавшее мозг взрывными порциями гормонов, жаждало приключений.

— Виктор Валентинович, если бы я хотел спокойной жизни и где-то

отсидеться, кто бы мне помешал? — Показываю ему надпись на Маузере. — Нет, не могу, моё место на фронте.

Дядя Витя стал единственным после Москвы, кому рассказал про фон Бока и награждение. Этот профессиональный военный сразу понял, что я не от мира сего, только этот рассказ и смог спасти меня от разбушевавшегося старого снайпера, а теперь, он ни в какую не хотел отпускать меня, уговаривая остаться инструктором.

— Вы отличный инструктор и сами сможете подготовить будущих снайперов, а я больше практик.

— Слушая тебя, я уже засомневался в своих познаниях.

— Так лучшим учителем является современная война. Массовое использование радиосвязи корректировщиками, насыщенность войск пулемётами и миномётами. Всё меняется и усложняется. Буду вам отправлять письма, если не против. Может чего умного присоветовать смогу.

— Ох, Коля, чего тебе спокойно не живётся? Голова светлая, сколько интересного с тобой за эти дни придумали. А эти глушители точно существуют?

— Уверен. Надо вам запрос отправить, через это ведомство. — Похлопал по боку с пистолетом. — Только просьба у меня к вам. Не надо про меня никому рассказывать и тем более упоминать в запросе.

***

— Артёмка. Млять! Как же это сказать... в общем, сделай всё возможное, но не дай этому парню пропасть в мясорубке. Понял? Это не просто просьба от брата твоей матери, а приказ старшего по званию.

Таким взволнованым капитан видел дядю Витю впервые и слегка обалдел от его напора.

— Я написал на Кувшинова характеристику, на имя Самохина, для присвоения ему звания сержанта.

Естественно я подслушивал беседу комендача с его дядей. Судя по содержанию их разговора, Виктор Валентинович оказался тем ещё перцем, связи имел на самом верху. Помимо характеристики в облвоенкомат, подготовил письмо для первого секретаря обкома, на случай, если у племянника не получится с военкомом. Так, в итоге и получилось.

— Он со мной. — Капитан остановился возле красноармейца у двери и обернулся ко мне. — Не стой столбом, проходи.

— Степан Никонович, день добрый. У вас найдётся пара минут для меня?

— Проходи Артём. — Поднялся из-за стола высокий мужчина, одетый в обычную тёмную гимнастёрку, без знаков различия и наград.

Сорок – сорок пять лет, зачёсанные назад волосы, сжатые в тонкую полоску губы, широкий подбородок с ямочкой и внимательный взгляд серых глаз. — Что стряслось? — Поинтересовался областной управленец. — С Виктором Валентиновичем что-то?

— Нет, с ним всё хорошо. Я от него, но по другому вопросу. Он написал вам, прочтите.

— Не вижу здесь проблем. — Сказал он, после того, как прочитал записку. — Переговори с Самохиным. Пусть оформит как добровольца и отправляет на формирование.

— У Николая все документы в порядке, закончил курсы разведчиков-диверсантов в Москве. Образованный...

По словам Виктора Валентиновича, он отличный снайпер. Вот, он написал характеристику для присвоения ему звания сержанта. — Нахваливающий меня капитан протянул листок первому секретарю. — Без вашей резолюции, Самохин отказывается присваивать звание.

— М-да, согласен. Это уже сложнее. По приказу из НКО, ему красноармейскую книжку выдать надо. Чья там будет роспись? Правильно, Самохина! Парню даже восемнадцати нет, а вы хотите ему звание присвоить? Потом спросить могут, чем военком руководствовался. Слова Виктора о том, что он отличный парень, к делу не пришьёшь. — Партиец сел на свой стул. — Нет, не подпишу. Я не хочу брать на себя такую ответственность за совершенно незнакомого мне человека.

Ну, мужик хотя бы не стал юлить и делать вид, что сожалеет, сказал что было на уме. Я пораздумывал чутка и решил выложить свой козырь. Всё равно планировал отделаться от опеки старого снайпера – не дай бог, с его протекцией, куда-нибудь писарем зашлют, я же повешусь там. — Товарищ Гвардин, позвольте переговорить со Степаном Никоновичем наедине? У меня есть некоторые... Эм-м-м... подтверждения моих способностей, которые я не хотел бы афишировать.

Оба товарища насторожились, услышав такие слова от шестнадцатилетнего подростка, но, оценив все за и против, поколебавшись, капитан всё же уступил и вышел.

— Товарищ первый секретарь обкома, разрешите представиться, как положено. — Сказал, как только мы остались вдвоём. — Вы про меня знаете. Наверняка читали в газетах, может и фотографию видели. — Собираясь вчера в комендатуру, не захотел оставлять в палатке ценные вещи и прикрутил звёздочку и орден на гимнастёрку. Демонстративно распахнул ватник. — Мне кажется, что с такой пометкой в красноармейской книжке, у проверяющих вопросов не будет.

***

Чтобы передислоцировать одиннадцатитысячную дивизию, понадобилось целых шестнадцать эшелонов.

— Ты-дых, ты-дых. Ты-дых, ты-дых. — Наш эшелон мчался к Тульской области и был раскочегарен не на шутку. Едем не на курорт – воевать. Но, не могу сказать, что окружавшие меня красноармейцы были расстроены этим, или подавлены. Отдельные личности конечно попадались, которые доставали остальных своим нытьём, но таких быстро вразумляли дружеским тычком в зубы.

— ... Легла родимая, необозримая, несокрушимая моя! Нам нет преград ни в море, ни на суше. Нам не страшны не льды, ни облака. Пламя души своей, знамя страны своей, мы пронесем через миры и века!

Песни поют наши энтузиасты, етить их налево. Кипит мой разум возмущённый, от этих комсомольцев-добровольцев. Интересно, на сколько хватит их запала? Как они споют, когда рядом будут лежать мёртвые и раненые товарищи?

— Слышь. Где ты так прибарахлился? — На моё плечо легла рука коренастого парня лет двадцати. — У всех шинели, а тебя бушлат командирский? У тебя какой размерчик?

— Не слышь, а старший сержант, и, если не уберёшь свою клешню – погну в неположенном месте.

— Смотри-ка братцы! Студент-то с зубками! А-а-ааа! — Заверещал он, когда мелкий сержантик, скромно сидевший в углу, выгнул ему мизинчик, на пару с безымянным. — Пуст... хр-р!