Смерть цвета бейсик

Прост Александр

Похоже, обиделся. Самое простое заплатить. Я вытащил кошелек, но там лежало только две пятитысячных, как раз на чашку кофе в недорогой забегаловке. Была у Кати такая бесящая манера — выковыривать наличку, не сказав ни слова. Этот раз обещал стать особенно эффектным. Платить чипами российских счетов нельзя было категорически, чипы иностранных остались в квартире, что теперь все равно как на Луне. Несколько секунд я довольно серьезно планировал отобрать у таксиста телефон, а заодно и машину, но это уже отдавало каким-то, мать его, Болливудом.

И тут я задумался о своем зеленом телефончике. За годы я привык верить

в абсолютную защищенность этих электронных крошек. Так ли это теперь? Мой номер и такие аппараты были человек у двадцати-тридцати, в чьей лояльности мы не сомневались. Но лояльности кому? Не мне ведь, дяде Мише. Я припомнил несколько физиономий из офиса, открыто недовольных мной и моей карьерой, казавшейся им слишком стремительной и, чего уж там, выстроенной на протекции и личных отношениях. Меня они считали наглым сопляком. Как далеко заведет их счастливое злорадство? Не напоминают ли одному из них контры прямо сейчас какой-нибудь старый грешок? Так ли, в сущности, надежны эти аппаратики? Откуда взял мой номер тот же Ушаков?

Я набрал Катю напрямую.

— Да? — она звучала по-прежнему напряженно. На этот раз я разобрал шум машины.

— Привет. Ты в машине сейчас?

— Коля? Откуда ты звонишь? Что это за номер? С тобой все в порядке?

— Да, все отлично. Куда ты едешь?

— Мы на кольце. Где ты сейчас?

— Куда вы едете?

— В аэропорт.

— А вы — это кто?

— Я, Настя и Софья Олеговна. Ты точно в порядке?

— Лучше не бывает. Делай что дядя Миша скажет. Ладно?

— Хорошо. Где ты сейчас?

— Приехали, — хмуро сказал таксист, паркуясь.

— Я телефоном заплачу.

— Телефоооном? Понятно, — водитель просунул между передними сидениями ридер. Судя по сумме, процентов тридцать он добавил за моральный урон.

Я приложил телефон и ввел код. Оставалось радоваться, что дублирующая система идентификации по сетчатке у нас пока мало распространена. Вылезая из машины, я перевел аппарат в режим паники и засунул в карман на спинке переднего пассажирского сидения. Извини, брат. Несколько человек получат в следующую минуту сообщение, и завтра всем раздадут новые телефоны, бельгийские или мексиканские. После рассылки сообщений аппарат невосстановимо сотрет внутреннюю информацию. Останутся, правда, списки номеров и локаций у оператора.

Мне нужно было пройти метров сто до подъезда мимо фасада, поблескивающего чиграновским гранитом. Если наша служба эксплуатации ловит мышей, камер тут не должно быть, но на всякий случай я натянул куцый капюшон. Зря звонил, можно было догадаться, раз Ушаков решился дать знать мне, то дядя Мише тем более. Мне, правда, дядя Миша звонить не стал, может, и правильно, а может, звонит как раз сейчас.

Я приложил кошелек к панели и набрал шестизначный код. В эпоху повсеместного видеоконтроля и удаленной идентификации дядя Миша чутко уловил спрос на качественное жилье без подглядывания. В каждом доме мы строили один-два подъезда без камер. У квартир в таких подъездах одна дверь выходила на парадную лестницу с обычными средствами безопасности, а вторая — на «слепую», заодно решая проблему пожарного выхода. Теоретически мы должны были приглядывать, чтобы и власти не вешали камер, следящих за уличной дверью, но практически властей у нас тут многовато, чтобы со всеми сговориться. К конкретному входу, впрочем, путь

проходил между двух корпусов нашей постройки, и риск был невелик.

Код от двери в квартиру, учитывая личные особенности, состоял из пяти нулей. Чип сработал, замок зажужжал, открываясь, я дернул дверь — закрыто на засов. Я звонил, сперва скромно, потом все настойчивей, в завершении держал звонок секунд тридцать нажатым. В тишине раздавалась приглушенная дверью мелодия. От отчаяния я даже пнул со всей дури, и задохнулся от боли, задев большой палец правой ноги. Других результатов достичь не удалось, двери мы закупали у Петровских, а они свое дело знали. Как-то пришлось вскрывать захлопнувшуюся дверь, и умелый человек с нужным инструментом провозился минут двадцать. Надежный бирманский замок, правда, уже открыт, но и у меня из инструмента только ноги в кроссовках не по размеру.

Я похлопал себя по карманам в поисках телефона и сел на ступеньки, пытаясь собраться с мыслями. Ее, видимо, нет, ушла в клуб, на маникюр, в какой-нибудь ночной торговый центр. Могут же существовать ночные торговые центры. Неважно.

Итак, после нескольких десятилетий я опять сижу на ступеньках в подъезде. Единственное утешение — в подъездах моей юности гнусно пахло, не было такой миленькой плиточки и на стенках не вешали картиночки, а малевали всякую мерзость.

Денег нет. Пользоваться чипами — все равно что гулять по Невскому нагишом с триколором. Впрочем, мой наряд недалеко ушел. По большому счету чипы стоит вообще выкинуть, ходят всякие полулегенды, дескать, по ним можно определять местоположение даже без использования. Идти никуда нельзя, в таком виде и при таком шухере меня повяжут минут через пятнадцать.

Я звонил и колотил в дверь, делая перерывы в несколько минут. На третий или четвертый раз дверь громыхнула засовом и открылась. Она ничего не спросила и наверняка не посмотрела на экран, а если бы даже посмотрела, то ничего бы не увидела. Тут установлена система, требующая держать лицо прямо напротив камеры. Говорить об этом было не ко времени, да и бессмысленно: она станет со слезами на глазах неубедительно врать.

— Ой, милый, давно звонишь? А я и не ждала тебя сегодня. Спала… — она зевнула.

Все-таки поразительно хороша. Сейчас, после кровати, даже еще лучше. Обычно она, ухоженная и вылизанная, немного отдает куклой. Такой как теперь, с растрепанными волосами и покрасневшими полосками от обивки дивана на щеке, она старается не показываться, и совершенно напрасно. Заспанный вид выглядел вполне натурально, к тому же эта женщина способна спать часов по шестнадцать в сутки, так что я почти поверил.

— Слушай очень внимательно, у меня не будет времени повторять.

Хотелось добавить «по сто раз, как обычно», но этот путь едва ли вел к успеху.

— Мне нужны маникюрные ножницы…

— Сейчас, — она рванулась в ванную.

— Подожди. Хотя, давай.

С ней лучше было действовать поэтапно. Удерживать в фокусе больше двух обстоятельств дольше пяти минут она не в состоянии.

— У тебя есть что-нибудь из моей одежды? — я скидывал роскошный наряд на пол ванной.

— Да. Та маечка, помнишь, мы купили на Сардинии. Потом шортики те, красненькие с белыми…

— Достаточно. Тащи все в гостиную. Все — значит все. От трусов до сапогов. Еще мне нужен рюкзак. У тебя есть рюкзак?