Смерть догоняет смерть
Шрифт:
– Чадно, подождем немного, появится. В милицию позвонили?
– Да, сейчас выедут.
– Будем надеяться. Сидите здесь, я на секунду отлучусь. За сейф не суйтесь.
* * *
Обойдя дом, я вошел во двор и чуть не лопнул от злости. В другое время над этой картиной можно было бы посмеяться, но теперь... Вдоль дома, по аллейке, с независимым видом прогуливался капитан Шутов. Попросту Юрка. В отлично подогнанной форме, заложив руки за спину, он методично ходил взад-вперед. Ему бы еще связку кованых ключей. и портрет тюремного надзирателя готов.
– Баран, -
– За мной! На дистанции. Зайдя в самый дальний подъезд соседнего здания и дождавшись "конспиратора", я, наконец, сорвался:
– Дебил, ты что делаешь?
– Кот, ты с гвоздя сорвался?
– Сколько тебе заплатили? Кретин!
– Кто?
– Жители двора, благодарные зрители.
– За что?
– За клоунаду, что ты разыграл посреди двора. Ты хоть понимаешь, что наделал?
– Но ты же сам просил.
– Просил, и просил действовать мягко, ненавязчиво. Неужели у сорокалетнего мента не хватило мозгов обрядиться в штатское? Нате, смотрите, капитан Шутов сел на хвост опасного преступника.
– Да никто на меня не смотрел. И ходил я так, чтобы со стороны казалось, что жду женщину.
– Это тебе казалось и тому страусу, что сует бестолковку в песок.
– Отстань! Может, мне из-за твоего паршивого бомжа еще дворником прикинуться?
– Если дурак, то это надолго. Где он?
– Перед тобой я отчитываться не обязан. На это есть начальство.
– Не нервируй меня, Жора. Не повышай во мне адреналин. Иде мой бомжик?
– Хрен его знает!
– Его что, с утра не было?
– Был, да сбежал.
– Не понял. Давай-ка по буковкам.
– После нашего разговора, как мы и договаривались, я притопал сюда. Спустился в подвал, нашел его клоаку... Зашел в этот гадючник, прости меня Господи, чуть кишки наизнанку не вывернуло. Смрад. Тухлая рыба по сравнению с ним - букет сирени, подаренный...
– Ближе к делу...
– Гляжу, лежит то ли скелетированный труп, то ли нечисть какая. Я нос зажал, чтобы завтрак на него не...
– Юра, без эмоций.
– Ага, фонарик ему прямо в рыло сунул, гляжу - живой, глазные яблоки за веками шевелятся. "Кончай, - прошу, - дуру гнать. Подъем". Кот, я не хилый парень, сам знаешь, но тут я чуть было не обо... Его моргалки распахнулись точь-в-точь как у той бабы, что у Гоголя в гробу лежала. Во мне ужас бамбуком прорастает. Смотрит вроде осмысленно, но как-то сквозь меня, сквозь стены, сквозь потолок. Чтоб себя взбодрить, ору ему: "Лежать, не двигаться!" А он и не думает. Я ему стволом на выход показываю.
– Заставь дурака Богу молиться, а он весь лоб расшибет. Я ж просил деликатней.
– Посмотрел бы я на тебя! Твои кальсоны Ленке пришлось бы...
– Дальше.
– Отодвинулся я в проход поглубже, чтобы пропустить его. "На выход, говорю, - сука!" Он спокойно пожевал серые губы беззубыми деснами, поднялся и, пошатываясь, прошел мимо. Костя, ты бы видел, во что он был одет! На любой помойке валяются шмотки получше...
– Еще не вечер.
– Заткнись. Один рукав от плеча был разодран. Костя, оттуда совершенно четко выглядывали
– Короче.
– Короче, на ступеньках он вдруг повернулся ко мне, задергался, упал и покатился вниз. Я едва успел отпрыгнуть.
– Дешево он тебя купил!
– Заткнись. Я же не вчера родился. Нагнулся, в глаза посветил. Они закатились, одни белки видны. Проверил на горле артерию - пульс вроде есть. В общем, выскочил, да за угол, к телефону. Вызвал "скорую" и назад, а оно исчезло.
– Что - оно?
– Тело.
– Ясненько. Из тебя бы получился неплохой магистр каких-нибудь оккультных наук.
– Перестань. Я же не говорю, что он испарился, трансформировался или что там еще. Нет. Просто тело кто-то унес.
– Ерунда. Предельное истощение плюс нервный шок. Как следствие глубокий обморок. Пока ты вызывал катафалк, он пришел в себя и поскорее уполз на "запасной аэродром". Прохлопал ты моего бомжика. Иди и сторожи дальше. Теперь в подвал никого не пускай и оттуда не выпускай. Особенно следи за его логовом. Я скоро буду.
* * *
На дверях "Сапфира" висела вежливая табличка: "Извините, у нас ревизия". А у тротуара перед входом стояли "жигуленок" и милицейский "уазик". Я нажал кнопку звонка, и нервный Оганян, видно ожидая меня, тут же открыл.
– Константин Иванович, они только что приехали. Спрашивали вас.
– И куда вы их подевали?
– Внизу, возле сейфов, заново все осматривают.
– Где Ирина?
– Ее нет!
– услышал я вроде простой и лаконичный ответ. Но в нем содержалось множество нюансов, похоже, мы с Оганяном думали и тревожились одинаково.
– Телефон у нее есть?
– Есть, но не отвечает.
– Где вся остальная ваша братия?
– Гриша еще не пришел, а девочки в комнате отдыха.
– А мальчики?
– Там же. Полковник милиции просил никуда не отлучаться.
– Что, сам приехал?
– Кажется. Здоровенный, на медведя похожий.
– Странно, у меня он ассоциируется с огромной откормленной мышью.
* * *
– А, Гончаров!
– встретил меня Ефимов.
– Молодец, сообразил.
Вокруг злополучного сейфа хлопотал и суетился милицейский люд. Шлепал затвор фотокамеры, сверкала вспышка, с рулеткой наготове стоял лысый лейтенант. Другой лейтенант, но с шевелюрой, используя вместо стола собственные колени, сидел на полу и писал протокол осмотра.
– Что скажете, Константин Иванович?
– Пока ничего, Алексей Николаевич!
– Но каковы крысы, а? Такую норку пробуравили, в полтора кирпича, долгонько же им ковырять пришлось.
– Не думаю. Трудно было вытащить первые два-три кирпича, а дальше дело техники.
– Может быть. Но дело проясняется. Из этой дырки появился свет, как вы считаете?
– Я его не вижу.
– Ну, батенька, - Ефимов с видимым разочарованием чмокнул губами, давая тем самым понять, с каким тупицей ему приходится иметь дело, - это же просто, как бублик. Лаз в стене свидетельствует, что Оганян вне подозрений.