Смерть догоняет смерть
Шрифт:
– Почему?
– Тьфу ты! Ну зачем ему разбирать кладку?
– А он и не разбирал, - согласился я.
– Разбирали другие, но по его заказу.
– Абсурд! Он мог инсценировать ограбление гораздо проще.
– Проще были бы и наши выводы. Вам не кажется странным, что при всей здешней сложной сигнализации на этой стене она отсутствует? Хотя за ней открытый подвал?
– Психологический фактор. Глухая стена, Гончаров, всегда кажется надежней любой, даже бронированной двери.
– Согласен. Но систему-то устанавливали специалисты. Кому, как не им, знать уязвимые
– Алексей Николаевич, у меня все, - доложил лысый с рулеткой, - можно отрывать пластырь.
– Давайте. Не пойму, зачем они его присобачили?
– Стойте!
– протестующе поднял я руку.
– Товарищ полковник, с той стороны, в подвале, ждет Шутов. Вход со двора. Мне кажется, эту заплату необходимо осмотреть оттуда тоже, как и весь чулан пятой квартиры. И еще там есть логово бомжа, прикажите его обыскать. А пластырь - для перекрытия сквозняка.
– Ты много сделал, Гончаров, - полковник явно начинал сердиться, - но я не люблю, когда блохи кашляют. Это еще что за приказы?
– Также было бы неплохо, - продолжал я невозмутимо, - взять под наблюдение пятую квартиру. Но в контакты с хозяевами пока не вступать.
– Это еще почему?
– Ежик ефимовских усов угрожающе дернулся.
– Думаю, они тут ни при чем, глупо воровать так откровенно, хотя и здесь есть своя прелесть. Когда вернусь, пообщаюсь с ними сам.
– Что значит - сам? Что за самодеятельность? Куда это вы собираетесь?
– По этому же делу.
– Тем более. Куда?
– Мы так не договаривались, господин полковник, - тихо закипал я. Помнится, вы просили помочь, вот и помогаю, но хамство ваше меня не устраивает, тем более что жалованье вы мне не платите. Разберусь и в одиночку.
– А вот и х... ты угадал. Покажи-ка документы, разрешающие частную розыскную деятельность. Представь квитанции об уплате налога. И разрешение на ношение газового оружия... А вы чего стоите, рты разинули?
– обратился полковник в воспитательных целях к личному составу.
– Сказано вам, осмотреть чулан и обыскать ночлежку. Вызвать человека для наблюдения за квартирой. Едем, Константин Иванович.
Это не входило в мои планы. "Я вольный чиж, люблю лишь зелень сада и так боюсь силков моей страны". Но подумал, что на сей раз придется уступить.
– Извините меня, - неожиданно произнес Ефимов, убедившись, что мы остались одни.
– Погорячился.
– Ага, ошибочка вышла.
– Привычка, я до этого в войсках МВД служил.
– И какой же балбес вас сюда назначил?
– Ты говори, да не заговаривайся! Кому надо, тот и назначил. Едем!
– Куда?
– Куда скажешь.
– В ресторан.
– Вечером в ресторан не возражаю, - утрамбовывая восьмипудовую тушу за руль сразу же просевшего "жигуленка", согласился полковник.
– На Северо-Восточную, вот адрес.
– Я протянул ему записку, только что полученную от Оганяна.
– А у вас что, другой работы нет, кроме как это ординарное ограбление?
– Да до хрена, только от бумажек в глазах годуновские мальчики пляшут.
– А-а-а, развеяться, значит, пожелали?
– Тебя бы на месяц к письменному столу приковать. Здесь,
– Так точно, господин комиссар. Теперь во двор и к началу дома.
Недовольно фыркнув, "жигуленок" ткнулся в ступеньки первого подъезда хрущевской пятиэтажки.
– Вы со мной?
– вежливо осведомился я.
– Но имейте в виду, квартира на пятом этаже, а с вашей комплекцией...
– Я, в отличие от тебя, водку декалитрами не жру, на здоровье не жалуюсь. Куда, зачем и к кому мы идем?
– В двадцатую квартиру. Для того...
Душераздирающий крик заставил меня замолчать.
Рванув дверцу, я вывалился из машины. Но поздно. Она уже летела, судорожно цепляясь за воздух. Помочь ей мог разве что Карлсон с вертолетом в заднице.
В следующее мгновение правым боком, областью почек, женщина, буквально как на шампур, нанизалась на штырь, который служил столбиком для проволочной оградки газона. Расколотый о бетонный бордюрчик череп окрасил кровью вперемешку с мозгами бок "жигуленка" и мои брюки.
Взглядом я проследил траекторию полета. Он начинался из открытого окна кухни пятого этажа. Что-то, пока не уловимое, заставило меня насторожиться: то ли померещившееся в черном квадрате окна бледное пятно, то ли любопытные, прилипшие к стеклам блины соседских физиономий.
– Закройте рот, полковник... Никого в подъезд не впускайте и не выпускайте. Вызывайте бригады.
Опрометью я бросился в подъезд и замер, прислушиваясь, не щелкнет ли где замок. На лестничных клетках царила неправдоподобная тишина. Белая старуха смерть, сделав свое дело, прилегла отдохнуть. А любопытные, руководствуясь опытом, предпочли визуальное наблюдение за случившимся из окон.
Осторожно, на носочках, я крался на пятый этаж, попутно осматривая двери. Основная масса жильцов, должно быть, ушла работать и учиться, оставив дома пенсионеров и больных. Значит, народу в подъезде немного. Это облегчает задачу.
Примерно так я подумал, остановившись возле металлической двери из нержавейки с латунной цифрой 20, не зная, что предпринять. Ломать ее бессмысленно.
А звонить, так можно и в лоб что-нибудь получить.
После падения Ирины едва ли прошло полминуты, выйти из квартиры никто не мог. Значит, самоубийство. А самоубийство потерпит. Вот только мужу надо бы сообщить. Но как это сделать? Все же я решился и позвонил. Безрезультатно. По очереди нажал кнопки звонков всех трех соседских квартир, и только в одной из них, что напротив, услышал шорох. Объектив глазка потемнел, и воцарилось молчание.
– Живой кто-нибудь есть?
– не выдержал я.
– А кто вам нужен?
– въедливо и настороженно поинтересовался старушечий голос.
– У вас соседка из двадцатой квартиры в окно выбросилась.
– Я уже знаю, ну и что?
– Как ее мужу сообщить?
– Вы меня лучше спросите, а он есть?
– А она разве не замужем?
– Молодой человек, перестаньте закручивать старой женщине уши. Она так же замужем, как я сейчас беременна. Перестаньте говорить глупости, лучше вызывайте труповозку с ментами и снимите ее с этого шкворня.