Смерть ходит рядом
Шрифт:
И тут же вспомнила об Ирине. Господи, как она могла забыть.
Попросила рацию, связалась с дежурным по городу и объявила тревогу.
Значит… Значит, теперь будут охотиться за ней.
С мобильника позвонила Малютову.
— Владимир Иванович, надо брать Далматова, — завершила она свой рассказ.
— До завтра не подождет? — спросил Малютов и сам же себе ответил: — Нет, не подождет. Бери его без постановления пока. Завтра выпишу.
Клавдия подозвала ребят из МУРа:
— Домой
— А есть предложения? — весело ответили здоровяки в кожаных куртках.
— Есть, чисто деловое — надо взять одного гада.
— Стрелять будем? — улыбнулись муровцы.
— Ребята, — сказала Клавдия, — вот этот человек, — она кивнула на носилки, где лежало тело Игоря, — был самым лучшим моим другом.
— Ясно, — серьезно кивнули муровцы.
Больше они не шутили.
К дому Далматова в Медведково подъехали уже часам к одиннадцати. На улицах пусто, окна уже кое-где гасли. Тоска и мрак.
Впрочем, это казалось Клавдии. Ей бы сейчас и самый солнечный день показался ночью.
— Только, пожалуйста, без мата, без битья, спокойно входим и спокойно берем, — попросила Дежкина.
— Это называется — международный стандарт, — улыбнулся было муровец, но тут же спохватился.
— Ничего, — сказала Клавдия. — Пусть будет международный стандарт.
Далматов жил в шестнадцатиэтажном доме на десятом этаже. Подъезд и квартиру нашли быстро.
Клавдия позвонила.
— Кто? — спросил голос следователя за дверью.
— Это Дежкина, откройте.
Дверь распахнулась.
Далматова Клавдия видела первый раз. Черный, широкоскулый, кареглазый, ростом пониже Клавдии.
«Наверное, казах, — подумала Дежкина, — или узбек, хотя какая разница…»
Он был в спортивных штанах и клетчатой, не очень опрятной рубашке навыпуск. Босой.
— Далматов? — спросила Клавдия.
Следователь широко улыбнулся:
— Я.
Вбежавший муровец больно наступил ему на ногу.
Далматов не сопротивлялся. Он, видно, не успел сообразить, что с ним произошло.
— Вы задержаны, — сказала Клавдия.
Он ничего не спросил про постановление. Видно, знал: раз уж пришли, то право имеют.
— Дина! — позвал он кого-то из комнаты.
Робко выглянула маленькая женщина, глаза округлились, но не закричала.
— Принеси мне куртку и ботинки. Можно?
— Можно, — сказала Клавдия.
— Обыск делать будете?
— Будем.
— Вон там напротив соседи хорошие, их позовите, — посоветовал Далматов.
Клавдия кивнула муровцам, они отправились за понятыми.
— За что? — тихо спросил Далматов, когда поблизости не оказалось ребят в кожанках.
— Кожина, — коротко ответила Клавдия. А потом добавила
Далматов опустил голову.
— Ну что, сам покажешь? — спросил муровец, приведший понятых. — Оружие, наркотики.
— Пистолет в шкафу, — сказал Далматов.
Клавдия устроилась на маленькой кухне, достала протокол, стала заполнять.
Заглянула вдруг девочка лет пяти, спросила:
— Можно воды попить?
Клавдия кивнула.
Девочка наполнила большую кружку, но пить почему-то не стала, поставила воду на стол и тихо ушла.
— Хилый он какой-то, — поделился своим впечатлением муровец, заглянувший на кухню. — Я думал — матерый.
Клавдия не слушала.
Она торопилась.
Ей надо было еще успеть сегодня к Инне.
Кроме пистолета нашли еще охотничье ружье, коробку с патронами и банку с порохом.
Клавдия сама прошла по убогому жилищу. Но ни на чем ее взгляд не остановился.
Когда Далматова уводили, он что-то сказал жене не по-русски.
— Не надо, — попросила Клавдия. — Не положено.
— Да он прощается, это по-казахски, — сказал муровец.
Далматова отправили в отделение, Клавдия поблагодарила муровцев, попросила подвезти ее к Красной Пресне и распрощалась.
Инна жила в двенадцатиэтажке напротив зоопарка.
Все время, пока они говорили, за окном были слышны трубные крики животных.
«Весна, — подумала Клавдия. — Самое время жить».
ГЛАВА 9
— Бирск, такой маленький городок в Башкирии. Провинция и скука. Хотя я, конечно, ничего этого не замечала тогда. Школа, подружки, танцы, наряды. А вот как сдали экзамены, как вышла на следующий день на улицу, такая тоска взяла. Умру, думаю, здесь, если еще хоть на день останусь.
Мать ни в какую. Отец даже за ремень взялся. А мне море по колено. Взяла деньги, которые отложены были мне на мотоцикл — мне же мотоцикл собирались купить по окончании школы, — купила билет и только меня и видели.
А в Москве вышла на вокзале и подумала: я здесь умру не завтра, а прямо сейчас.
Но ничего, осмотрелась, люди куда-то бегут, торопятся, никто надо мной не смеется, наоборот, предлагают подвезти, поднести. А потом подошел парень и спрашивает:
— Жить есть где?
И все, дальше я в Москве жила.
Инна сидела у кроватки маленького, худенького, большеглазого мальчика, смотрела куда-то в темное окно и говорила-говорила…
Клавдия не перебивала ее, хотя подобных исповедей наслушалась за свою жизнь сотни. Всех испортила столица, все были чистыми и наивными детьми, а тут приехали — волей-неволей воруй, убивай, грабь. Другого пути нет.