Смерть и любовь в Гонконге
Шрифт:
– Да, по меньшей мере. Теперь больные не уйдут с джонки, пока не подойдет их очередь. Пусть это продлится даже четверо суток… они отсюда ни ногой. Им нужно стеречь свое место в очереди. Кто от этого откажется?
Они направились к высокой надстройке на корме джонки, где некогда находились жилые помещения доктора Мэя и где он собирался устроить маленький госпиталь. Но там, где лежал – или должен был лежать – больной с острым воспалением желчного пузыря, никого не оказалось. Носилки с натянутым на бамбуковые палки брезентом, оба соседа, семья больного – ничего и никого. Доктор Мэй сунул
– Ну вот видите, – только и сказал он. Доктор Меркер в ужасе воззрился на него.
– Что это значит?
– Здешние люди приучены принимать решения самостоятельно.
– Вы еще скажете, что они увезли больного!
– Они услышали слова «в госпиталь» и «на сушу» – и сбежали.
– Да ведь это безумие! – воскликнул доктор Меркер. – Без хирургического вмешательства этот человек через два дня умрет. Вы обязаны немедленно выяснить, где он живет. Мы отправимся за ним, и…
– Вы по-прежнему рассуждаете как европеец, Фриц.
– Я рассуждаю как врач! Больной должен быть доставлен сюда.
– Будь по-вашему. Я наведу справки.
Доктор Мэй замешался в толпу ожидающих своей очереди. Несколько минут спустя вернулся, но Меркер с первого взгляда понял, что ничего он не узнал. Или не скажет.
– Пузырь носит имя Лян. Но так зовут сотни людей. На какой лодке он живет, никому не известно. Это, разумеется, дикая ложь, но больше я из них ничего не выбил.
– Но ведь это для него смертный приговор!
Доктор Меркер повернулся лицом к скоплению джонок, жилых лодок и сампанов, покачивающихся на воде в золотых лучах послеполуденного солнца, за которыми с любопытством наблюдали туристы с больших прогулочных судов. Оттуда над Плавучим городом разносилась веселая музыка.
– Я ничего не понимаю.
– А вы вспомните о лакомом блюде из обезьяньих мозгов.
– Это жестоко и бесчеловечно…
– Мы, китайцы, другого мнения. Все зависит от судьбы, которую никому не дано переломить. С этим фатализмом мы прожили восемь тысяч лет и создали величайшие культурные ценности. Когда мы уже расписывали фарфор, по лесам Европы еще бродили люди, очень похожие на обезьян. Забывать об этом тоже не стоит…
– Все это к делу не относится! – сказал доктор Меркер. – Янг, ты мне не поможешь? Узнай, где они живут!
– Попытаюсь.
Она только что поднялась на палубу, ведя за руку прооперированную девушку. Отец обнял ее, радуясь, что у нее ничего больше болеть не будет. Низко кланяясь доктору Мэю и Меркеру, они, пятясь, удалились.
Янг пошла к толпе больных и растворилась в ней, как незадолго до этого доктор Мэй. На какое-то мгновение в воображении доктора Меркера всплыл образ кракена, [7] огромного и многорукого, всасывающего в себя свои жертвы. Он даже встряхнулся, чтобы избавиться от этого видения.
7
Кракен – сказочное чудовище из северных морей.
– Давайте продолжим прием, доктор Мэй, – предложил он. – До какого примерно времени?
– До тех пор, пока не свалимся с ног или пока
Спустились вниз. Перед кожаным диванчиком их терпеливо дожидался очередной пациент со штанами в руках. Его зад был усеян гнойными прыщами. Доктор Меркер догадывался, что и в данном случае панацеей явится старая-престарая цинковая мазь.
Полчаса спустя вернулась Янг. Ее взгляд сразу сказал им – пусто!
– Они доверяют тебе, Фриц, – сказала она. – И боятся. Ты здесь чужак, длинноносый и круглоглазый, и они опасаются, как бы мир суши не пришел в мир воды. Несмотря на радио и телевидение, спутниковую телефонную связь и сверхзвуковые самолеты, нас разделяют столетия.
– Да это же чушь собачья, когда речь идет о жизни человека!
– Они этого пока не понимают. Или, если хочешь, они не желают с эти примириться! Они гордятся тем, что имеют собственные ценности. – Янг пожала узкими плечами. – Смирись и ты, Фриц. Ты живешь в Яу Ма-теи.
Они вели прием до двадцати трех часов, когда доктор Мэй сказал:
– Ну, я опустошил уже две бутылки, Фриц. Заканчиваем! Если я отопью из третьей, то начну хлестать моих пациентов по щекам и орать: «Какое ты имеешь право болеть, нахал?! Сядь задницей в холодную воду – это всегда помогает!» – Доктор Мэй махнул рукой. – Но мои пациенты знают меня насквозь и не обижаются. Да, давайте закончим прием и послушаем на закуску Пятую симфонию Малера! Партию литавр исполнит Мэй Такун! Мои соседи будут в восторге. – Он вопросительно взглянул на Янг. – Как там выглядит наш гонорар?
– Шесть кур, три утки, корзины с овощами и фруктами, две лангусты, девять больших рыб. Мешочек соевой муки. И простеганное одеяло.
– Чем плохо? – развел руками доктор Мэй. Лицо его расплылось в улыбке. – Можем обжираться, как Чингисхан! А как насчет бутылок, Янг?
– Девять штук. Три виски, две джина, две коньяка и две мандаринового ликера.
– Это от новых пациентов. Они еще не знают, что я не пью ликер. – И, продолжая улыбаться, посмотрел на доктора Меркера. – Ну, что скажете? Живем, а?
– Для вас это смерть. Я поставлю вопрос с гонораром иначе.
– Деньги? Дружище, на что мне деньги?
– Первым делом на покупку лекарств! И новых инструментов тоже. Нужен надежный стерилизатор. Генератор для рентгеновского аппарата. И диванчик новый купим. Новые шкафы. Автоматический прибор для измерения давления. А потом еще и прибор для ЭКГ…
– Вы никак собрались открывать клинику при дворце, Фриц? – Доктор Мэй сплел жирные руки на затылке. И вдруг сел, сложил их на животе и уставился на Меркера. – Вы действительно хотите купить все это, Фриц? Но тогда, значит, вы останетесь у меня?