Смерть и любовь в Гонконге
Шрифт:
– О достойный доктор Мэй, – проговорила Лян. – Что привело вас, многоуважаемый, на мою жалкую лодку?
– Вот кто нам сейчас нужен! – сказал Мэй доктору Меркеру. – Мы при ней ничего не сказали, а она узнала меня по запаху. Она как животное… Для животных мы, люди, превонючие существа! – Он обратился к девушке на диалекте «водных китайцев»: – Это я, Лян. Я к тебе с другим доктором, он немец. Помоги нам, – и, согнувшись в три погибели, вошел в ее каморку, где сразу сел на мат. Доктор Меркер последовал его примеру. – У тебя нет лампы?
– Зачем мне
– Ты права. – Доктор Мэй перевел взгляд в тот угол, откуда доносился голос Лян.
– Вы просите о помощи? Вы – меня? – спросила она.
– Да. Ты помнишь Лу Фэйдуна?
– Лу? – Лян ненадолго задумалась. – О да, доктор Мэй. Он был другом Мэйтин. Его сестра продает овощи и фрукты. А сам Лу Фэйдун куда-то пропал.
– Все верно. Ты больше ничего о нем не слышала?
– Ничего.
– А о Ли Ханхинь?
– О-о, она умерла.
– Откуда ты знаешь?
– Слышала, как один из завсегдатаев миссис Ио сказал: «Господин Чао очень доволен тем, как умерла Ли. Все прошло по плану…»
Доктор Мэй со вздохом прислонился к плечу Меркера.
– Вот оно, Фриц, – проговорил он дрожащим голосом. – Теперь у меня прямой путь к мести.
11
Утренние газеты Гонконга и Коулуна вышли со снимком, на котором Тинь сердечно обнимал доктора Меркера. Подпись под ней была неопределенной и заставляла теряться в догадках.
Некоторые издания намекали, что им, дескать, известно, о какой именно помощи идет речь. Тинь Дзедун оставался непреклонным.
– Никаких комментариев, – отбивался он от журналистов. – Довольно и того, что сказано. Радуйтесь, что хотя бы такая информация прошла.
– Чем же немецкий врач способен помочь полиции Коулуна?
– А вы пораскиньте умишком!
Собственно говоря, на фотографию внимания почти не обратили. Миллионам читателей она ничего особенного не говорила. Какие-то местные дела-делишки, только и всего.
Зато достойнейший господин Чао взглянул на эту публикацию по-иному. Перед ним лежало девять газет с совершенно идентичными снимками и подтекстовками. Четверо из девяти главных редакторов были ему обязаны. Обзвонив их всех, он потребовал уточнить информацию. И от всех услышал один и тот же ответ. Тинь Дзедун отмалчивается. Доверенное лицо господина Чао в ведомстве генерал-губернатора никакой ясности в вопрос не внесло, а надежные люди из клиники «Куин Элизабет» передали, что доктор Меркер почти двое суток пробыл в спецлаборатории под охраной полиции. Но чем он за этой закрытой дверью занимался – тайна.
– Выясните во что бы то ни стало! – строго проговорил господин Чао. – Вы от меня получаете деньги или нет? В мире нет ничего запертого на все сто замков. Отыщите незапертый! Если лицо Тиня сияет как у торжествующего дракона – на то есть свои причины! Выясните какие! Не то вам несдобровать…
Доктор Ван Андзы тоже читал газеты. Он никак не мог забыть, как недружелюбно встретил его комиссар Тинь. С доктором Меркером ему и на другой день не удалось
Наморщив лоб, расстроенный доктор Ван в который уже раз перечитывал несколько строчек под снимком. Его оскорбленная честь отдавалась жгучей болью в груди. Надо поговорить с доктором Меркером! Но Меркер вне досягаемости, он уехал из госпиталя незаметно, и с тех пор коллеги его больше не видели. Где он живет? Кто ему помогает? Чем он занимается?
Джеймс Маклиндли тоже обратил внимание на снимок и во время завтрака на мраморной террасе у бассейна показал его Бэтти. Та с удовольствием кивнула и проговорила, доедая яйцо:
– Я сразу почувствовала, что Фриц человек незаурядный. Но то, что он так быстро добился успеха, все-таки сенсация. Где соль, сокровище мое?
Маклиндли протянул ей солонку из слоновой кости с филигранной узорчатой резьбой и сложил газету вчетверо.
– Он будет у нас завтра на иллюминированном балу. Постараюсь расспросить. А если не выйдет, предоставлю это тебе.
– Как далеко мне будет позволено зайти? – полюбопытствовала она, подбирая ложечкой остатки желтка. В своем прозрачном лиловом пеньюаре она выглядела соблазнительно. Маклиндли посмотрел на нее, насупившись. «Странное дело, я все-таки люблю ее, – подумал он. – Я завел ее себе как игрушку, а теперь вот привязался. И не хочу, чтобы она оказалась в объятиях Фрица Меркера».
– Я не привык делиться ничем и ни с кем! – вдруг резко проговорил он.
– А почему тебя вообще интересует, чем занимается Меркер? Это наверняка не имеет ни малейшего отношения ни к шелку, ни к банкам, акциям, судам или нефти.
– Это выше твоего понимания, дорогая, – ответил Маклиндли почти по-отечески. – Если Фриц сделал значительное открытие в медицине, изобрел, к примеру, вакцину против серьезной болезни, это можно будет поставить на солидную экономическую отрасль. Почему бы мне не обзавестись в Гонконге и фармацевтическим концерном? Даже на одном-единственном лекарстве люди зарабатывают миллионы. Вспомни хотя бы аспирин или пенициллин. Или синтетический инсулин! Есть лекарства, от которых зависят много миллионов людей.
– Разве у тебя мало денег? – спросила она, откусывая кусочек крекера.
– А у кого их достаточно? Для меня богатство – все равно наркотик. – Маклиндли медленно обвел взглядом свой просторный парк. Внизу, у их ног, лежал Коулун и множество островов, больших и маленьких. – Большие, серьезные предприятия всегда неотвратимо манили меня…
– Думаешь, Фриц завтра приедет?
– Он дал согласие, дорогая. Будь с ним мила. Пусть даже даст немного волю рукам… – Маклиндли деланно рассмеялся. – От меня ничего отнять не удастся. И вообще – побоится…