Смерть и прочие неприятности. Opus 2

Сафонова Евгения

С момента ее гибели и вплоть до сегодняшнего дня ей ни разу не грозила реальная опасность. Даже когда, казалось бы, они с Гербертом скользили по грани. Но отныне позволить быть себе упрямым, задиристым, взбалмошным ребенком — непозволительная роскошь.

Этого врага нужно не задирать, не жалить, не пробиваться к мягкому сердцу под ледяной броней. Убивать: без прелюдий и без осечек.

К счастью, Ева подозревала, что может ей в этом помочь.

***

Тим заглянул в Золотую гостиную получасом позже, когда Кейлус, сидя за

клаустуром, довольно мурлыкал себе под нос, записывая новый романс.

— Ваш племянник, — доложил секретарь. — Он ждет на крыльце.

— Ты не пустил его в дом? — не отрываясь от нотного листка, уточнил Кейлус.

— Как ты и велел.

— Молодец. — Перо аккуратно опустилось в чернильницу, чтобы, скользнув по краю, вернуться к нотным строчкам. — В других обстоятельствах непременно пригласил бы его на чашечку фейра, но не сейчас. Передай, что я слишком занят новым произведением, и буду занят таковым в ближайший месяц. Ни в коем случае не переступай порог.

Кивнув, Тим тихо прикрыл дверь. Вернувшись в холл мраморными лестницами и коридорами, щедро обставленными всяческими безделушками вроде ваз и гнутых бархатных скамеечек, вновь подошел ко входу в особняк, острыми белыми башенками возвышавшийся над окружавшим столицу лесом.

— Я сожалею, тир Гербеуэрт, — сказал Тим, отворяя двери, которые до того весьма нелюбезно захлопнул прямо под носом у визитера. — Господин не может вас принять.

Некромант стоял на крыльце. Спокойный, бледный, в том же синем плаще, в котором немногим ранее наведался к брату.

— Я не буду лгать, что прощу вам содеянное, — очень тихо произнес Герберт, — но если отпустите ее, возымеете шансы остаться в живых.

Тим в очень естественном изумлении вскинул брови:

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, тир Гербе…

— Я не собираюсь играть с вами в игры. — Голос Герберта не повысился ни на йоту, но интонации его способны были ужаснуть даже того, кто в принципе мало восприимчив к интонациям. — Я пришел за тем, что он забрал у меня. Я верну ее, хочет он этого или нет. Скажи ему впустить меня, или я сниму охранные чары и войду сам. Но когда я переступлю этот порог, ничего хорошего вам ждать не придется.

К несчастью, Тиммира Лейда это не убедило. Он был не робкого десятка, слишком верил в своего хозяина и слишком хорошо держал себя в руках.

— Вынужден сообщить, что любая подозрительная магическая активность в нашем доме, равно как и взлом защиты поместья, подаст сигнал в штаб городской стражи, расположенный в столице, — невзначай, почти равнодушно заметил он. — Если вам так хочется поднять напрасный шум, не сомневаюсь, что Ее Величеству будет крайне любопытно узнать, зачем вы взломали защиту имения вашего дяди.

— Сдадите меня — умрете сами.

— По-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду. Но даже если господин Кейлус замешан в чем-либо противозаконном, полагаю, ему оправдаться будет проще, чем вам. — Юноша почти сочувственно

воззрился на бесстрастное лицо наследника престола. — Магический почерк на мифической вещи, якобы отобранной у вас, укажет не на него. А плачевной судьбы предметы вашего спора, каким бы он ни был, это не отменит. Разрешите?

Когда, откланявшись, Тим вернулся к своему господину, тот стоял у окна, сложив за спиной перепачканные чернилами руки: наблюдая, как его племянник, выдавая свое бешенство разве что скоростью шага, почти бегом удаляется по заснеженной яблоневой аллее.

— Он вернется, — сказал Тим.

— Знаю.

— И попытается вызволить ее.

— Знаю.

— И не удивлюсь, если сможет.

— Посмотрим.

Поколебавшись, Тим подошел ближе:

— Если ты расскажешь королеве, кого он прятал в своем замке, он утянет тебя за собой. Ты правда этого не боишься?

— Нисколько. — Кейлус обернулся, явив веселую до легкой безуминки улыбку. — Доказать факт пребывания девчонки в моем доме будет куда сложнее, чем его причастность к ее созданию. А в самом крайнем случае… — не обращая никакого внимания на мрачное лицо своего секретаря, он вернулся к инструменту. — Что ж, иногда и погибнуть не жалко. Смотря, кому перед смертью ты успеешь здорово испортить жизнь и кого заберешь с собой.

Глава 9. Cantabile

(*прим.: Cantabile — певуче (муз.)

Служанка заглянула в комнату с алтарем, когда Ева напряженно размышляла над тем, что же ей делать теперь.

— Господин велел проводить вас в вашу спальню, лиоретта, — мелодично отрапортовала девушка в простеньком платье из зеленой шерсти.

Ева, готовившаяся к визиту лиэра Кейлуса, удивленно взглянула на пришелицу. Почему-то она была уверена, что хозяин дома сохранит ее прибытие в тайне даже от слуг.

Помедлив, все же прошла в любезно распахнутую дверь — неся за спиной ножны с Люче, видимые только ей.

Про полезные свойства волшебного клинка, полученного от гнома, она вспомнила еще в процессе разговора с милейшим лиэром Кейлусом. И, как только убедилась, что милейший лиэр не собирается возвращаться туда, где ее оставил, прикрыла глаза.

…«ты можешь призвать ее к себе, где бы ты ни была»…

— Люче, — прошептала Ева, вспоминая рапиру, оставленную в спальне замка Рейолей.

В следующий миг, еще не открыв глаз, она ощутила в пальцах теплую кожу ножен.

С облегчением воззрившись на материализовавшийся клинок, Ева перекинула ремень через плечо, разом почувствовав себя защищенной. Рапира казалась приветом из оставшегося вдали замка, приютившего ее в этом недружелюбном мире. Как будто ее прислал Герберт, велев держаться и скорее возвращаться к нему.

Что ж, теперь она вооружена и (Ева очень на это надеялась) опасна. Потому что колдунство гномов, неведомое и недоступное людям, вполне могло оказаться сильнее колдунства, державшего ее в плену.