Смерть императору!
Шрифт:
Катон и Макрон переглянулись. Макрон вздохнул.
– Значит, этим занимается император. Похоже, он хочет, чтобы провинция восстала. Ублюдок слишком труслив, чтобы прямо отдать приказ и отказаться от решения Клавдия завоевать остров. Толпе это не понравится. Ни капли.
«Действительно», - подумал Катон.
– Итак, ростовщики возвращают свои вложения, без сомнения, с процентами, провинция полыхает пламенем, и у Нерона есть предлог вывести легионы и заявить, что Рим вообще не должен был тратить людей и сокровища на Британию.
– А как насчет тех из нас, кто останется позади?
– спросил Макрон.
– Ветераны в колонии. Торговцы по всей провинции и дельцы здесь, в Лондиниуме, вроде моей матери. И те, кто построил фермы и установил
– А что ты думаешь?
– Аполлоний ответил сухо.
– Ты либо остаешься здесь и сражаешься за то, что имеешь, и, скорее всего, погибнешь при этой обреченной на провал попытке, либо уходишь с легионами и терпишь убытки.
– Убытки? Мы будем разорены, - прорычал Макрон.
– Каждый последний сестерций, который у меня есть, вложен сюда.
– Думаешь, это беспокоит Нерона?
– Это его очень даже должно беспокоить, если он знает, что для него хорошо. Если армия увидит, что он бросает ветеранов, таких как я и других парней из Камулодунума на растерзание волкам, они усомнятся в ценности верности императору и тем, кто его окружает. Не то чтобы легионы не бунтовали в прошлом.
«Макрон высказал убедительную мысль, - подумал Катон с растущим беспокойством. С тех пор как преторианская гвардия убила Калигулу и возвела на трон Клавдия, стало ясно, что армия, особенно подразделения, наиболее близкие к императору, обладают властью создать или низвергнуть правителя. Нерон, несмотря на свою незрелость, понял это. Но рассчитывал ли он на то, что недовольство тех, кто далеко от Рима, не окажет большого влияния на его популярность в столице? Думал ли он, что дополнительные зрелища с участием гладиаторов и гонок на колесницах отвлекут толпу от позорного отступления из Британии? Это было возможно. Простой народ был склонен к короткой памяти и легко отвлекался от плохих новостей развлечениями и зрелищными церемониями. Сенаторы были не лучше, и тех, кто мог быть недовольным, можно было откупить прибыльными политическими назначениями или щедрыми подарками. Тем временем тем, кто был вынужден бежать из Британии и оставить свое имущество, придется выживать как придется.
Но что, если Нерон просчитался? Что, если недовольство потерей провинций распространится по легионам, улицам и лавкам Рима? Мятежи и гражданские войны преследовали римское государство за последние сто лет неотступно, а перспектива возвращения к кровопролитию эпохи Второго Триумвирата приводила в ужас тех, кто разбирался в истории. Какой бы доминирующей ни была Римская империя, она всегда была уязвима для амбиций могущественных полководцев, политиков и их фракций. Потеря Британии могла стать искрой, вызвавшей новый пожар, способный разорвать Империю на части. Чтобы избежать такой участи, должен был быть мир между племенами, находившимися под властью Рима, в то время как Светоний одержал бы быструю и сокрушительную победу над друидами и их союзниками. Катон чувствовал деликатность момента и легкость, с которой судьба Рима могла свестись либо к сохранению мирного порядка, либо к разделению и безудержному конфликту».
– Ты выглядишь обеспокоенным, парень, - прервал его мысли Макрон.
Катон пошевелился и допил свою чашу.
– У меня есть все основания для этого. Да хранят нас боги.
*************
ГЛАВА XI
Группа сопровождения наместника разделилась, когда достигла огромного открытого пространства, где концентрировалась армия. Было уже далеко за полдень, и солнечные лучи отбрасывали длинные тени на сверкающий пейзаж. Пока Светоний и его штаб направлялись к каструму Четырнадцатого легиона, Катон направился к лагерю Восьмой Иллирийской когорты. Главный лагерь армии был расширен для размещения ряда подразделений, набранных из Двадцатого и Девятого легионов, и растянулся на большой территории.
Его окружала серия небольших походных
Кроме главного каструма и других лагерей поменьше имелся ряд прочих укрепленных фортификаций, где стояли повозки с припасами, складировались запасы продовольствия и снаряжения, а также были заперты тысячи мулов, волов и конные повозки. Часовые патрулировали проходы или следили за окружающей местностью, пока отряды фуражиров приходили и уходили, а колонны снабжения направлялись в тыловые регионы и обратно. Неизбежный викус41, скромный городишко из наспех построенных зданий, стоял в стороне, созданный лагерниками, торговцами, владельцами лупанариев и проезжими артистами, готовыми эксплуатировать солдат с деньгами, не находящихся при исполнении служебных обязанностей, и несколькими местами для их растраты.
Лагерь Восьмой Иллирийской когорты был больше, чем у других вспомогательных частей, поскольку когорта состояла из конного контингента в дополнение к почти пятистам пешим ауксиллариям. Всадники были разделены на четыре алы, каждая из которых состояла из трех турм по тридцать всадников, а с дополнительными кузнецами, погонщиками и штабным контингентом новое назначение Катона составило около тысячи солдат. Вспомогательные подразделения такого размера были редкостью, и ими командовали тщательно подобранные люди. Предыдущий префект, Гай Рубрий, был таким человеком, как сказали Катону. Когорта уже завоевала завидную репутацию с момента прибытия в провинцию, и его усердная подготовка еще больше укрепила подразделение.
По этой причине Катон стремился показать себя достойной заменой, когда он приблизился к походному лагерю когорты через десять дней после отъезда из Лондиниума со Светонием и его свитой.
Совершив сотню шагов от главных ворот, он остановился, чтобы осмотреть правильную линию рва и вала, а также всадников, упражнявшихся на открытой местности снаружи. Под бдительным наблюдением своих офицеров всадники петляли между рядами кольев, нанося им удары мечами справа и слева. Катон мог разглядеть блеск фалер на доспехах некоторых декурионов и пожалел, что на нем нет собственных фалер и доспехов. «Это должно было произвести на парней хорошее первое впечатление», - с сожалением подумал он, но сейчас он ничего не мог с этим поделать.
Он чувствовал себя неловко из-за своей внешности. На нем был простой военный плащ поверх туники и штаны, которые он взял со складов гарнизона во дворце наместника. Его гладий и запасная одежда, которую он привез с собой из Камулодунума, лежали в кожаных мешках, свисавших с обветренных лук его седла. У него не было времени купить что-нибудь из снаряжения или что-то еще необходимое перед отъездом, и ему повезет, если запрошенные из Камулодунума дополнительные вещи дойдут до него до того, как армия двинется в горы. Серебра в его кошельке едва хватило бы на покупку подходящего шлема и доспехов. Если квартирмейстер наместника не будет готов выплатить ему аванс, он столкнется с унизительной возможностью просить другого офицера одолжить ему деньги, чтобы закончить сбор своего снаряжения и припасов, необходимых для кампании.
Он познакомился с горсткой своих товарищей по дороге – обычным составом молодых трибунов, воодушевленных своим первым военным походом, и горсткой более опытных офицеров, некоторых из которых он узнал по предыдущему семилетнему периоду службы в Британии. От последних он узнал, что, легионы были в полном составе, и в рядах все еще оставалось много людей с большим опытом борьбы с горными племенами. Боевой дух большинства отрядов, выбранных для похода, и военной эскадры, предназначенной для поддержки армии, был высок. После череды наместников, которые довольствовались лишь защитой уже покоренной территории, римская армия теперь намеревалась завершить завоевание острова.