Смерть императору!

Скэрроу Саймон

Катон слегка склонил голову набок.
– Мы оба знаем, что это неправда. Мы выступаем против тех самых варваров, которые выпнули нас из гор в прошлый раз, когда у нас с тобой была причина отправиться туда. Мы потеряли многих хороших людей в процессе.

Макрон замер на мгновение, прежде чем смягчился и кивнул.
– Вот почему я тебе нужен тас рядом с тобой, брат.

– Я это знаю. Но у нас обоих есть приказы, и на этом вопрос закрыт.
– Катон проник в суму под плащом и достал маленький кожаный тубус, который положил перед своим другом.

– Что это?
– спросил Макрон.

– Письма для Клавдии и Луция.
– Я хотел бы попрощаться лично,

но это придется сделать на бумаге. Скажи им, что у меня не было выбора в этом вопросе. Я попытался все объяснить, но все же.
– Он постучал по трубке.

Он решил написать письма на папирусе, чтобы продемонстрировать заботу, с которой поместил мысли, молитвы и нежные прощания в письменной форме. Писец из штаба Дециана продал ему необходимые материалы за пять денариев – непомерная цена, но он был согласен ее заплатить. Он сел и тщательно сформулировал каждую фразу, прежде чем записать ее при тусклом свете масляной лампы.

– Если со мной что-нибудь случится. Я бы хотел, чтобы ты присмотрел за ними, если ты сможешь.

– Конечно. Но послушай, Катон, ты вернешься. Я бы поставил на это всю свою долю при увольнении из легионов. Так что давай не веди себя как какой-нибудь сентиментальный новобранец накануне своего первого боя, а?

– Я знаю.
–  Катон нахмурил брови.
– Я ничего не могу поделать. Я никогда раньше не чувствовал себя так тревожно из-за предстоящей кампании. Предчувствие чего-то нехорошего витающего в воздухе. Я чувствую это нутром.

– Это моя мать так говорит о готовке.

– Я серьезно, Макрон, - он серьезно наклонился вперед.
– А если со мной что-то случится, мне нужно знать, что о них позаботятся.

Макрон сделал короткое страдальческое выражение.
– Все в порядке. Даю слово. Хотя я не знаю, смогу ли я стать кем-то вроде отца для юного Луция.

– Ты справишься. Ты воспитал и обучил меня всему, когда я впервые присоединился ко Второму легиону.

– То была военная служба. Парню понадобится хороший учитель для вещей, которые он должен знать сейчас, соответствовать своему статусу всаднического класса.

– Я уже подумал об этом.
– Катон повернулся, чтобы взглянуть на дверь, а затем огляделся на антураж таверны.
– Я не вижу никого из эскорта Боудикки. Я бы подумал, что они захотят выпить к этому времени.

– Они ушли. Они уехали, как только она вернулась из дворца наместника. Она сказала что-то моей матери о желании поскорее выбраться из места, зараженного Римом, как только возможно. Не могу сказать, что виню ее.

– Как давно?
–  Катон почувствовал прилив тревоги. Он хотел поговорить с Боудиккой и успокоить ее, что он будет продолжать настаивать на ее деле со Светонием, пока он будет служить под началом пропретора. Было важно, чтобы она знала, что не все римляне одинаковы, и что он и Макрон всегда заступятся за нее. Нетрудно было домыслить, как будет тлеть ее обида, угрожая вспыхнуть ярким пламенем, если ицены подвергнутся какой-либо невыносимой провокации.

Макрон задумался.
– По крайней мере, уже как два часа, я бы сказал. Они уже в нескольких километрах от города к этому моменту. Слишком поздно, чтобы что-то с этим поделать.

– Тогда внимательно слушай меня. Макрон, ты не хуже меня знаешь, насколько деликатна ситуация с иценами. Многое зависит от того, как прокуратор будет справляться с делами. Какими бы ни были распоряжения наместника, может наступить момент, когда тебе придется низложить Дециана и взять на себя командование. Нельзя допустить, чтобы он опять стал причиной взрыва недовольства

среди местных сейчас, когда почти вся армия растянулась от западных гор до восточного побережья. Ты должен сделать все, что нужно, чтобы умиротворить иценов.

– Сделать что нужно… или кого угодно, ты имеешь в виду?

Катон поджал губы и кивнул.
– Учитывая, что поставлено на кон.

Макрон откинулся на спинку кресла и надул щеки.
– Это серьезное действие. Ты действительно думаешь, что все может дойти до такого?

– Вполне. Это вопрос взвешивания жизни одного римлянина с жизнью бесчисленного множества других, если поднимется восстание. Просто убедись, что тебя не поймают за руку.

«Трудно было поверить, что они обсуждают убийство прокуратора целой провинции», - подумал Катон.
– «Но судьба провинции и ее жителей висела на волоске. Чтобы Британия оставалась частью Империи, Светоний должен был добиться победы над горными племенами и друидами. Он мог бы сделать это только в том случае, если его тылу не будет угрожать опасность. Если наместник потерпит поражение, жизнь Дециана уже не будет иметь никакого значения, так как наиболее горячие племена обязательно воспользуются шансом подняться и свергнуть римских захватчиков. Если бы прокуратор спровоцировал иценов на восстание, было бы слишком мало солдат, способных сдержать их, и если восстание распространится на другие племена, то Светоний и его армия оказались бы зажатыми между его врагами в горах и восставшими в тылу и были бы уничтожены. В любом случае провинция была бы обречена. Ее будущее зависело от победы в горах и мира во всей остальной провинции. Убийство Дециана было бы небольшой ценой, чтобы заплатить за гарантию мира».

Катон вдруг почувствовал сильную усталость. Он неловко поерзал.
– Я пожалуй мог бы выпить, пока мы ждем.

–  Ждем чего?

– Я хотел, чтобы ты оказал мне небольшую услугу. Я послал за кое-кем, чтобы он обучал Луция и защищал его, пока я не вернусь из этой кампании.

– Я думал, что это моя работа.

– Это так. Но, как ты заметил, с некоторыми аспектами лучше справляются другие люди. Кроме того, мальчик настоящий оторва. Ему понадобятся две пары глаз наблюдать за ним.
– Катон поднял руку и дал понять Порции, что хотел бы что-нибудь выпить. Она кивнула и наклонилась, чтобы наполнить кувшин из одной из амфор за стойкой прилавка.

– Интересно, кого ты имеешь на примете?
–  Макрон задумался, а затем хлопнул себя по лбу и поморщился.
– Аполлоний...

– Можешь ли ты придумать лучшего наставника для мальчика?

– Только если ты не хочешь, чтобы Луций оказался каким-то коварным профессиональным убийцей с языком таким же острым, как и его клинок.

Катон на мгновение задумался и пожал плечами.
–  Тем не менее, совсем не лишние навыки, учитывая мир, в котором мы живем. Однако я имел в виду более академическую педагогическую роль Аполлония. Между ним и тобой, я смогу быть уверен, что мой сын в надежных руках. А, вот и он.

Макрон поднял голову и увидел, как подтянутая фигура зашла в таверну с улицы и закрыла за собой дверь. Человек откинул капюшон своего шерстяного плаща, обнажив костлявое лицо, покрытое светлой щетиной и с лысой макушкой. Стальные серые глаза оглядели комнату, прежде чем он прошел через внутренние помещения, чтобы присоединиться к Макрону и Катону. Его узкие губы растянулись в волчьей улыбке.

– Центурион Макрон, какое удовольствие. Я видел тебя на принятии присяги ранее утром. В наши дни ты неплохо зарекомендовал себя как респектабельный местный политик.