Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
Шрифт:
После разговора с Блиновым Настя подумала несколько минут и позвонила Зарубину:
– Ты где?
– Болтаюсь в городе, сыщика ноги кормят, – ответил Сергей.
– Слушай, вызови меня к себе на Петровку, – попросила она.
– С ума сбрендила? Время – почти десять. Какая тебе Петровка? И вообще, что стряслось?
– Сережа, нам надо сесть и подумать, как и чем прижать Колодного. Надо собраться всем троим – тебе, Антону и мне.
– Так давай я к тебе домой приеду и Антоху вызову, – с готовностью отозвался Зарубин. – Заодно
– Сереж, так не пойдет. Нужно, чтобы все материалы по делу были под рукой, все-все-все, до единой бумажки, просто так, из головы, мы ничего не надумаем.
– Нет, в конторе я заседать отказываюсь, – решительно произнес он. – Давай так: я вызываю Антона, пусть едет к тебе, а я смотаюсь на работу, возьму из сейфа все бумажки и приеду. Ну, Пална, будь человеком, мне домой ехать – кранты, не могу я пока.
– Черт с тобой, – сдалась Настя. – Только с Антоном неудобно выйдет, он, наверное, уже няню отпустил, как же он детей одних оставит?
– А он нам и не нужен, мы как-нибудь без него посовещаемся, – весело проговорил Сергей. – Так я поехал?
– Ужина нет! – напоследок крикнула Настя в трубку, но поздно: Сергей уже отключился.
Приехал Зарубин через час с небольшим, неся в одной руке пакет с папками и документами, а в другой – сумку с продуктами.
– Я не нахлебник какой-нибудь, – гордо объявил он, переступая порог Настиной квартиры. – Сегодня я вас с Чистяковым угощаю.
Угощение было по-настоящему холостяцким и состояло из купленных в кулинарии салатов и закусок, а также изрядного количества слоеных плюшек с разными начинками. Настя с мужем попытались отказаться от еды.
– Да мы уже поужинали, – говорили они, глядя, как Сергей хозяйничает на кухне. – Мы не голодны.
– Ничего, вы не ешьте, вы только попробуйте, – приговаривал он, расставляя по всему столу прозрачные магазинные контейнеры с едой. – И потом, совещание у нас надолго, глядишь, и проголодаетесь.
Чистяков критическим взглядом осмотрел это кулинарное безумство, хмыкнул и ушел в комнату, а Настя, несмотря на то что была сыта, тут же впилась зубами в свежайшую хрустящую плюшку с творогом. Сергей накинулся на еду, быстро насытился, вымыл за собой посуду, убрал остатки продуктов в холодильник, протер стол и выложил на него пакет с документами.
– Ну, – торжественно объявил он, – совещание начинается. Говори, Пална. Уверен, ты уже чего-то надумала, пока меня ждала.
– Сережа, насколько добросовестно был сделан поквартирный обход по месту покушения на Богомолова? – спросила она.
– А Бог его знает, – пожал плечами Зарубин. – На место выезжали опера с территории, нас-то подключили только через два дня. Как они сделали – так и сделали, ни я сам, ни Антон к этому больше не возвращались.
– И фотографий с места у тебя, конечно, нет, – уныло предположила Настя.
– Сейчас посмотрим, чего у меня тут есть. – Зарубин полез
Он положил перед Настей плотный конверт с фотографиями, сделанными на месте покушения на Льва Алексеевича Богомолова. Настя разложила снимки на столе.
– Давай глянем панорамные, может быть, там есть рядом стоящие дома, из окон которых хорошо просматривается место происшествия, или круглосуточные магазины, а в них же и продавцы, и охранники. Вдруг кто-то что-то видел, а ребята упустили и не опросили их.
Снимков было много, видно, фотограф старался на славу, то ли скучно ему было, то ли действительно добросовестный попался. Настя обратила внимание на попавшую в кадр витрину магазина. За стеклом виднелись кальяны, кожаные сумки, подушки и прочая красота, над витриной красовалось название «Восточный фонарь», а на расположенной рядом двери белым пятном выделялся обыкновенный листок формата А-4 с написанным от руки текстом.
– Смотри, какая лавка, – Настя ткнула пальцем в фотографию, – и совсем рядом с подъездом, около которого произошло нападение. А вдруг она круглосуточная?
Зарубин, прищурившись, рассматривал изображение.
– Пална, есть такой закон, называется он законом подлости. Листок на двери видишь?
– Ну, вижу.
– Вот сто пудов – на нем написано, что магазин закрыт и работать не будет.
– А точно, что именно это написано? – огорчилась Настя. – Ты уверен?
Сергей сперва поднес снимок поближе к глазам, потом отодвинул подальше, на расстояние вытянутой руки.
– Не знаю, я не вижу, – признался он. – Дюже мелко, не разобрать.
Настя надела очки и тоже попыталась прочесть надпись, но не преуспела.
– Леш! – закричала она. – У нас лупа есть?
– Вшей искать будешь? – донесся из комнаты голос Чистякова. – Посмотри в прихожей в верхнем ящике тумбочки, должна быть там.
Лупа действительно оказалась именно там. Теперь надпись на двери «Восточного фонаря» можно было прочитать.
«Всегда в продаже кожголонтирея и окссысуары из Индии».
Вот это номер!
– Сереж, – она медленно подняла голову, – а ты сам на место выезжал? Ты этот магазин видел?
– Выезжал. И магазин видел. Только объявы этой на двери не было, точно не было, потому что я все объявления всегда читаю. Если бы листок висел, я бы эти «окссысуары» запомнил.
– Стало быть, в момент покушения на Богомолова объявление еще висело, а на следующий день, когда осматривали место, его уже сняли. Наверное, оно недолго провисело, – задумчиво проговорила Настя. – И в этот недолгий период наш маленький дружок Никита Колодный успел его увидеть и прочитать. И настолько впечатлился, что запомнил и даже на репетиции об этом рассказал. Ай да Никита! И при каких же обстоятельствах он мог увидеть это объявление, если, по его словам, он никогда не бывал у Богомолова дома?