Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
Шрифт:
– Значит, ты нас покинешь, когда мы до-смотрим историю? – уныло спросил Камень.
– Обязательно. Иначе наш крылатый товарищ мне глаза выклюет. Но я непременно вернусь, – пообещал Змей. – Ты и соскучиться не успеешь.
Когда Дмитрию Леоничеву было сорок шесть лет, он развелся со своей первой женой, а когда ему стукнуло пятьдесят, встретил двадцатилетнюю Светлану. Светлана была яркой, жизнерадостной, энергичной, активной и очень сексуальной, а то, что ума девушка была явно небогатого, для Дмитрия не имело ровно никакого значения. Тем более что отсутствие ума он как-то сразу и не заметил, ибо в Свете была настоящая профессиональная хватка, которая интеллекта не заменяет, но очень часто принимается за него. Светлана мечтала стать дизайнером и старательно училась. Леоничев влюбился до смерти, начал ухаживать, женился и послал молодую жену учиться за
Отношение же Светланы к мужу было сложным. Она, конечно, его любила, как умела, и любовь эта была круто замешана на благодарности за то, что Дмитрий явился прекрасным принцем и забрал ее из трудной беспросветной жизни в жизнь новую, успешную и радостную. Светлана отлично понимала, кому обязана всем, что у нее есть. И страшно боялась все это потерять. Ей даже в голову не приходило, что она сама в своей профессии что-то значит и что-то может и вполне в состоянии устоять на ногах и без помощи мужа. Как-то так получилось в ее жизни, что до встречи с Дмитрием у нее не было ничего, а вместе с ним появилось все, и Света мыслила строго в русле латинской поговорки «после этого значит вследствие этого». Могла ли она и в самом деле удержать занятые позиции без поддержки Леоничева – вопрос открытый, но важно то, что Светлана была абсолютно убеждена: не сможет. И вывод из этого следовал совершенно однозначный: удержать мужа любой ценой.
А вот вопрос цены и средств решался просто именно в силу небольшого ума и небогатого жизненного опыта. Когда-то давно, еще в детстве, Света услышала, как мать кому-то говорила, имея в виду сильно пьющего мужа:
– Да куда он денется, он и так передо мной кругом виноват.
Фраза запомнилась, легла на дно сознания и пустила корни, устроилась уютненько и ждала своего часа, чтобы дать цветоносы. Вот час и настал. Чтобы удержать рядом с собой Дмитрия, надо, чтобы он испытывал чувство вины. Так решила Светлана. И принялась за работу. Правда, сначала не очень получалось, потому что упрекнуть мужа было не в чем: и денег дает, и вниманием не обделяет, и сексуально более чем состоятелен, и в работе изо всех сил помогает. Но постепенно поводы появлялись. То не так сказал, то не так посмотрел, то не так сделал… Все это были мелочи, но Света довольно быстро сообразила, что из мелочи тоже можно раздуть целую историю, если привлечь сторонние силы, например, друзей и знакомых, которым можно пожаловаться на нерадивого супруга и которые потом обязательно дадут ему понять, что «в курсе и разделяют». Это срабатывало хорошо, потому что от мнения окружающих Дмитрий был очень зависим, он совершенно не переносил, когда о нем думали плохо. Светлана интуитивно уловила эту его слабость и с азартом на ней играла. Но ей нужен был настоящий повод, другой, большой, чтобы морально окончательно сломить мужа и быть уверенной, что никуда он не денется с подводной лодки.
И вот повод сам пришел в руки: умерла мать Леоничева. Свекровь Светланы была женщиной очень пожилой, и, как это часто бывает со стариками, одно вполне излечимое заболевание вдруг обернулось целой лавиной тяжких осложнений. Разумеется, Дмитрий положил мать в хорошую коммерческую клинику в Москве и, не считая денег, платил за все, включая дорогостоящие лекарства и сиделку в палате. Дело дошло до реанимации, это стоило еще дороже, но он платил исправно. Матери становилось все хуже и хуже, ее подключали к аппаратам, она впала в сопор и лежала без сознания.
И вдруг свободные деньги закончились. Чтобы не вынимать средства из дела, Дмитрий взял большую сумму в долг, собирался отдавать по мере возможности, но тут грянул кризис, который ударил в первую очередь именно по строительному бизнесу. Чтобы отдать этот долг, пришлось влезать в другой, с еще более кабальными условиями, и Дмитрий понял, что так он долго не протянет. Счета из больницы выставлялись каждую неделю и были устрашающими, и, чтобы продолжать их оплачивать, Леоничеву пришлось бы закладывать здания, сооружения и механизмы. То есть, проще говоря, расстаться с бизнесом, потому что
Перевозка в другую больницу подразумевала отключение от аппаратов, и Леоничев понимал всю опасность мероприятия, но другого выхода для себя не видел. Ну, продаст он бизнес, и этого хватит на то, чтобы платить еще какое-то время, пусть даже длительное, но что будет, если мать не поправится? А о том, что она поправится и встанет на ноги, даже речь не шла, разговор был только о том, чтобы выжить и остаться до конца дней лежачей больной, не имеющей возможности самостоятельно себя обслуживать и не ориентирующейся в реальности. Так вот, что будет, когда и эти деньги закончатся? Все равно встанет вопрос о бесплатной медицине, и его все равно придется решать. Только к тому времени Дмитрий останется без гроша и без дела, которое любил и которому посвятил многие годы. И тогда он все равно ничем не сможет матери помочь.
Было бы ложью сказать, что решение далось Леоничеву легко. Он мучился, переживал, не спал, не ел. И все-таки решился. Перевозить мать из Москвы в дальнее Подмосковье пришлось днем, почему-то никому не пришло в голову сделать это ночью, когда мало машин, и дорога заняла бы не так много времени. Днем переезд занял больше четырех часов даже на машине «Скорой помощи». Отключенная от аппаратов, старая женщина этого переезда не перенесла и скончалась в пути.
Светланы в это время не было, она отдыхала на Мальдивах, Леоничев отправил ее туда на целый месяц. О смерти матери он ей ничего не сообщил. Зачем? Пусть девочка отдохнет, наберется сил, с похоронами он прекрасно управится и без нее. Печальную новость Дмитрий сообщил жене только в аэропорту, когда встречал ее. И о своем неоднозначном и таком трудном решении тоже промолчал, сказал лишь, что мама умерла. Светлане даже в голову не пришло спросить, где и при каких обстоятельствах умерла свекровь. Разумеется, в больнице. А где же еще?
Она погоревала вместе с мужем, а то, что он начал попивать, списала на вполне естественные причины: все-таки человек мать похоронил. У нее даже мыслей не было о том, что Дмитрий себя в чем-то винит. По ее представлениям, он сделал все, что мог, и вообще сделал намного больше, чем делают другие.
Но однажды в Москве, совершенно случайно, Светлана встретила врача, которого хорошо знала по визитам к свекрови. Первый шок от услышанного довольно быстро прошел и сменился уверенностью: вот он, тот самый повод сделать Дмитрия «кругом виноватым», который позволит привязать его к себе накрепко. И Светлана взялась за дело.
В ход пошли сперва скандалы, обвинения и упреки, потом общественное мнение. Светлана не жалела красок, расписывая их общим знакомым, какое Дмитрий чудовище, какой он бессовестный и безжалостный убийца, как она его боится, потому что убивший единожды может убить еще раз. Она никогда не смирится с тем, что он сделал, никогда не простит ему смерть матери. Более того, он начал пить, и с каждым днем все больше и больше, а в опьянении он страшен, уж она-то знает. Вдруг он и ее убьет? Он становится совершенно невыносим, он агрессивен, он злобен. И как только Светлана, бедная невинная овечка, все это терпит? Ведь это очень опасно – находиться рядом с таким человеком.
А Дмитрий страдал, и не только от чувства вины за смерть матери, но и оттого, что жена его не понимает. Да, он подвергся благодаря усилиям Светланы остракизму со стороны своего окружения, но больше всего его ранило то, что она не осознавала, насколько ему самому тяжело. Он не мог рассказать ей правду о причинах своего такого непростого, такого тяжелого решения, потому что не хотел признаваться в денежных затруднениях. Для него это было унизительно, ведь рядом с молоденькой женой он всегда играл роль доброго волшебника, для которого нет ничего невозможного, и с этой ролью Дмитрий Леоничев расстаться никак не мог. Светлане и в голову не приходило, что у мужа просто-напросто нет денег, она считала, что он пожадничал. И в силу достаточно молодого возраста она, конечно же, не могла понять, как трудно в шестьдесят лет добровольно расстаться с собственным делом, понимая, что другое дело уже не начнешь – силы не те. Одним словом, Леоничев признавал, что в глазах жены он действительно выглядит чудовищем, но так как исправить этого не мог, то и пил все сильнее и сильнее.