Смерть клерка
Шрифт:
— Что она творит?! Она же опозорит нас. Всю семью! — Ами зарыдала в платочек.
— Наверное, прочитала объявление в газете, — сквозь зубы процедил Кэндзи. — Ты же знаешь свою мать. Всегда ищет, как бы загрести денег. Наверное, считает, что делает нам одолжение. Это самое ужасное, что она могла придумать. Моей репутации конец, когда люди узнают, что она мне теща. Подумают, я ее протолкнул.
— Я не могу на это смотреть! — Вскочив со стула, Ами выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
— Она просыпается только для того, чтобы поесть, — продолжала рассказ Хосино.
Снова
— Это не похоже на бабушку! — громким шепотом заявил Ёси и посмотрел на отца.
И Кэндзи с ним молча согласился. Живя с ними, Эрико очень мало спала и ела, как птичка. А всем, кто ее слушал, постоянно объясняла, что это симптомы старости, с которыми ей приходится мириться. На экране была как будто совершенно другая женщина! Но постойте-ка!.. Предполагалось ведь, что участник будет постоянно чем-то занят, чтобы на него интересно было смотреть. А это что такое?.. Теперь его обвинят не только в том, что он наглым образом протащил на шоу родственницу, так еще и выбрал скучную обывательницу!
Камера наехала на ведущую.
— Ну что же… — Хосино нервно хихикнула. — Похоже, наша участница сильно устала и проголодалась. И пока не проявляет никакого интереса к викторинам.
Крупным планом показали нетронутую пачку газет и журналов.
Кэндзи не выдержал. Как остальные могут это смотреть?!
— Выключите сейчас же! — потребовал он и покатил к себе в палату.
Глава 43
«Сонное царство». Мифунэ положила еще одну газету на колени Кэндзи, открытую на статье из раздела «Новинки телевидения прошлой недели». Этот материал размещали в нескольких ведущих изданиях. В нижнем правом углу страницы красовалась зернистая черно-белая фотография, сделанная со вчерашнего выпуска «Миллионера» — Эрико, спящая на матраце. Голова откинута назад, рот слегка приоткрыт. В стакане на полу рядом с головой можно было рассмотреть вставную челюсть, отмокающую в воде.
Когда Эрико только переехала к ним в дом, Кэндзи больше всего раздражало, что он постоянно натыкался на тещину челюсть в самых неожиданных местах: в стакане на кухонном подоконнике, возле телефона на тумбочке в коридоре. Один раз даже в холодильнике. Он устал жаловаться Ами. И теперь впервые в жизни подумал, что надо было терпимее относиться к теще. Тогда она, может быть, не почувствовала бы острого желания ответить на объявление в «Майнити-ньюс», а Ами бы не перестала с ним разговаривать.
«Я бы лучше почистил аквариум!..»
Мифунэ передала Кэндзи еще одну газету, потом еще одну и еще.
«Скукотища… Не тратьте на это время… Я-то думал, это игровое шоу! Где соревнование?..»
Кэндзи в отчаянии опустил руки. Мифунэ тут ни при чем. Она делала то, что считала своей работой: детально изучала реакцию критиков. Но разве можно быть такой бесчувственной! Хорошо хоть, журналисты не пронюхали, что участница — родная теща продюсера шоу, а костюмы сшиты его женой!
— Хватит!
Положив оставшиеся газеты с журналами на стул, Мифунэ посмотрела на загипсованную ногу Кэндзи, сидящего в кресле. Похоже, ждет следующих указаний…
— А может!.. — Гениальная мысль пронзила голову Кэндзи.
— Что?
Есть один человек, который может перевернуть мнение зрителей. Не важно, что говорят все, даже одно ее слово способно кардинально изменить ситуацию. Какой бы ужасной она ни казалась.
— А что написала Лэйко Кобаяси?
Мифунэ нашла в пачке газет «Майнити-ньюс».
— Боюсь, не очень приятное.
— Прочитайте вслух.
— Вы уверены?
— Да. Читайте.
Мифунэ резко раскрыла газету и начала просматривать страницы. А найдя нужную статью, свернула газету два раза пополам и только потом начала читать:
— «Некий, неизвестный мне, да, я думаю, и большинству читателей господин заявил, что „Миллионер“ изменит формат современного японского игрового шоу, сотрясет мир телевидения в целом. Если нам уготовано такое будущее, остановите автобус, я выхожу здесь! С чего начать… Наверное, с участницы. Моя бабуля справилась бы лучше. Она бы развеселила народ. Жаль, что прикована к постели вот уже семь лет, после инфаркта, лишившего ее речи и парализовавшего всю левую половину тела».
Мифунэ мельком взглянула на Кэндзи.
— Продолжайте.
— «То, что говорила и делала Хосино, не поддается описанию. После внезапного исчезновения с экрана двадцать лет назад, что она делала? Не важно, лучше бы тем и занималась! Так подумал, наверное, каждый, смотревший вчерашнее шоу. Она продиралась сквозь речь с элегантностью коровы на льду. Впрочем, разве мы вправе винить ее? Это все блестящие пайетки, гроздями свисавшие с каждого сантиметра платья. Это они ослепили ее, и бедняжка забыла, где она и что должна делать! То же грозит участнице, если только мы увидим второй выпуск передачи. Подозреваю, дизайнер шоу, некая особа, обозначенная в титрах „Ами“, провела последние двадцать лет своей жизни взаперти. Как еще можно объяснить полнейшее отсутствие понимания сегодняшней моды? Или того, что Хосино — теперь совсем не та красотка, которой была много-много лет назад? Увесь ее хоть всю, как новогоднюю елку, блестящими безделушками, и то не поможет!»
— Хватит, спасибо! — Кэндзи махнул рукой. — Может быть, второй выпуск больше понравится Лэйко Кобаяси…
Мифунэ рассмеялась.
— Лэйко Кобаяси никогда не комментирует передачу дважды. Одного раза бывает достаточно.
Съемочная группа выстроилась за дверью в очередь.
— Ребята очень расстроены после вчерашнего выпуска. А прочитав отзывы в газетах, совсем скисли. Они хотят поговорить с вами. Ваши слова в тот раз так всех вдохновили! Они надеются, что и сейчас вы знаете, что делать.