Смерть консулу! Люцифер

Онэ Жорж

— Кто бы это мог быть? — воскликнул Жозеф с недоумением.

— Не посланный ли от Эгберта? Не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья?

Старый слуга со свечой в руке и Магдалена поспешно вышли в коридор.

— Могу ли я видеть камердинера господина Геймвальда? — спросил снизу сильный и звучный голос, а вслед за тем на лестнице появился незнакомый человек в чёрном плаще. Увидев стройную, прилично одетую молодую девушку, он снял шляпу и бросил на неё долгий пристальный взгляд. Но взгляд этот так неприятно подействовал на Магдалену, что она невольно содрогнулась.

— Доброй ночи,

Жозеф, — сказала она, поднимаясь на лестницу, ведущую в верхний этаж.

Старик вежливо поклонился ей и сделал несколько шагов навстречу незнакомцу.

— Прошу извинения, что я побеспокоил фрейлейн, — сказал незнакомец заискивающим голосом. — Я хотел повидаться с господином Эгбертом Геймвальдом... Мы встретились с ним месяца два тому назад в замке графа Вольфсегга.

Магдалена, услыхав фамилию графа Вольфсегга, остановилась.

— Мы дали друг другу слово возобновить наше знакомство в Вене...

«Опять новая дружба, о которой Эгберт не счёл нужным сообщить мне, — подумала Магдалена. — Интересно было бы знать, кто он».

— Однако из нас двоих я исполняю первым данное обещание: но, кажется, господина Геймвальда нет дома, — сказал незнакомец, обращаясь к Магдалене.

— Он в своём поместье, — ответил сквозь зубы Жозеф, которому посетитель сильно не нравился, тем более что ему приходилось из-за него стоять в холодном коридоре.

Грубое обращение старика рассердило Магдалену. Разве может вести себя так слуга, который дорожит честью своих господ! Какое мнение может себе составить этот незнакомый господин о самом Эгберте, встретив в его доме подобный приём. Она сочла нужным вмешаться в разговор.

— Господин Геймвальд, вероятно, давно посетил бы вас, если бы ему не мешало множество дел. Но с кем я имею честь говорить?..

— Я шевалье Витторио Цамбелли, — ответил незнакомец с глубоким поклоном.

Титул шевалье оказал своё действие на Жозефа, и лицо его тотчас приняло более любезное выражение.

— Не угодно ли вам войти, сударь? — спросил он после некоторого колебания.

Цамбелли отклонил это предложение и, обратившись к Магдалене, сказал:

— Я знаю, фрейлейн, что господин Геймвальд очень занят; и потому не думаю претендовать на его внимание.

— Он приехал сюда с одним приятелем, которому хочет показать город и окрестности. Теперь они в одном поместье за Гицингом.

— Вероятно, это тот самый молодой человек, который был с господином Геймвальдом в замке — он, кажется, пруссак...

— Господин Шпринг, — пояснил Жозеф.

— Я очень жалею, что не застал господина Геймвальда, но, с другой стороны, благодарю судьбу, потому что это доставило мне возможность познакомиться с фрейлейн Армгарт.

Однако, несмотря на такое любезное заявление, Цамбелли был, видимо, смущён отсутствием хозяина дома и стоял в нерешительности.

— У меня важное дело к господину Геймвальду, — сказал он после некоторого молчания.

Жозеф ничего не ответил. Он мог пригласить Цамбелли в кабинет, чтобы написать письмо Эгберту; но не решился на это, зная, что его молодой господин не любил, чтобы посторонние люди входили без него в его комнаты. Этому немало способствовало и то обстоятельство, что незнакомец, несмотря на свой дворянский титул, внушал старому слуге какое-то

странное недоверие, смешанное с физическим отвращением.

Что же касается Магдалены, то первое неприятное впечатление, произведённое на неё Цамбелли, совершенно рассеялось благодаря его любезности и красивой наружности. От её женских глаз не ускользнули и некоторые детали его модного костюма.

— Если шевалье не сочтёт это навязчивостью с моей стороны... — сказала она.

— Можете ли вы предполагать это, фрейлейн! — воскликнул Цамбелли.

— В таком случае я попросила бы вас, шевалье, зайти к моему отцу. Он друг господина Геймвальда, и вы можете переговорить с ним о вашем деле... Но если это тайна... — добавила, краснея, молодая девушка.

— Напротив, я с благодарностью принимаю ваше приглашение, фрейлейн, тем более что я не знаю, удастся ли мне побывать на днях у господина Геймвальда. У меня столько дел по службе....

Разговаривая таким образом, Цамбелли прошёл мимо озадаченного старика и очутился на лестнице возле Магдалены.

— Я уже давно желал познакомиться с господином Армгартом, — продолжал Цамбелли. — У нас очень немногие пользуются такой хорошей репутацией, как ваш отец, моя дорогая фрейлейн. Если бы вы слышали, как граф Вольфсегг восхвалял его ум и учёность.

Армгарт, несмотря на занятость, был, видимо, польщён визитом знатного гостя и учтиво приветствовал его, говоря, что слышал о нём как об искусном политике и достойном ученике Маккиавелли. Цамбелли скромно поблагодарил хозяина дома, ответив, что хотя и преклоняется перед умом великого флорентийца, но не считает себя вправе называться его учеником, так как профан в политике.

Магдалена по приказанию отца поставила перед гостем тарелку бисквитов и бутылку венгерского и уже хотела удалиться, но Цамбелли стал так настоятельно упрашивать её удостоить его своим присутствием, что она принуждена была остаться. Она взяла шитьё и села у своего рабочего столика, между тем как её отец усадил гостя на диван, налил две рюмки вина и первый выпил за его здоровье.

Любезное обращение хозяина дома сразу ободрило Цамбелли, который начинал чувствовать известную неловкость среди незнакомых ему людей. Не менее успокоительно подействовала на него и окружающая уютная обстановка, которая, несмотря на простоту и отсутствие украшений, указывала на известный достаток и присутствие заботливой хозяйки. Стол был накрыт белоснежной скатертью; полы, мебель, подушки на диване — всё было чисто до педантизма, бумаги, книги, дела сложены самым аккуратным образом.

Ничто не ускользнуло от глаз Цамбелли, который теперь обратил всё своё внимание на хозяина дома. Это был человек небольшого роста, с седыми, коротко подстриженными волосами, бледным и умным лицом, на котором изредка появлялась лукавая насмешливая улыбка. «Он человек не глупый и себе на уме», — подумал о нём Цамбелли.

— Простите меня, что я оторвал вас от работы, — начал Цамбелли. — Когда я пришёл сюда, то мне казалось, что я имею сообщить господину Геймвальду нечто очень важное, а теперь вижу, к стыду моему, что это не более как простое известие. Недаром говорят, что всё зависит от нашего настроения, а между тем нет ничего более изменчивого и безотчётного, чем наше настроение...