Смерть консулу! Люцифер
Шрифт:
— Вы напрасно придаёте этому такое значение, фрейлейн, — сказал Жозеф. — Господин Эгберт ещё очень молод, вы также, а жизнь долга. Немало будет в ней всяких бурь и ливней; не всегда же светит солнце. Когда человек вдоволь помыкается по свету, натерпится всяких бед, тогда он вдвойне наслаждается спокойным креслом и огнём в камине. Вот если бы старый Геймвальд был жив, он это доказал бы вам гораздо лучше, чем я, простой и неучёный человек. Только буря и заставляет нас ценить настоящим образом пристань, всегда говаривал покойник своей жене.
— Не всегда корабли достигают пристани; мы знаем, как часто разбиваются они о подводные камни, — ответила Магдалена с печальной улыбкой, выходя в другую комнату.
Жозеф не пошёл за нею в надежде, что она скорее успокоится, когда останется одна.
На церковной
Уже пятый год жила Магдалена со своими родителями в верхнем этаже серого дома, который старик Геймвальд купил вместе с заброшенным садом и устроил по своему вкусу. После его смерти верхний этаж большого дома остался не занятым, и вдова Геймвальд по настоятельной просьбе графа Вольфсегга решилась сдать его Армгарту, секретарю тогдашнего австрийского министра графа Кобенцеля. Сверх ожидания между жильцами и хозяевами вскоре установились самые дружеские отношения. Общество образованного и умного Армгарта и его весёлой жены было большой находкой для госпожи Геймвальд при её печальном настроении духа, и она с радостью видела возрастающую привязанность Эгберта к хорошенькой Магдалене, в надежде назвать её со временем своей дочерью.
Между тем наступил печальный и тяжёлый 1805 год; французы заняли австрийскую столицу, и жителям пришлось испытать всевозможные неприятности от победителей. Общая беда и опасность, как это всегда бывает, ещё более способствовали сближению Геймвальдов с их жильцами. В доме отведена была квартира одному французскому полковнику по фамилии Л’Эпинас и его двум адъютантам. Господа эти имели мало общего с прежними французскими шевалье, представителями старинных дворянских родов, которые были настолько же храбры в битве, насколько рыцарски вежливы в своём обращении с женщинами. Это были грубые люди, обязанные своим возвышением революции и большею частью отличавшиеся ненасытной жаждой крови и добычи. Тем не менее между полковником Л’Эпинасом и обитателями серого дома мало-помалу установились хорошие отношения. Л’Эпинас был вполне доволен судьбой, если у него был хороший обед, бутылка вина и он находил поклонника своим геройским деяниям. Такого поклонника он нашёл в лице Эгберта, который с особенным благоговением относился к участнику знаменитых наполеоновских сражений при Лоди и Арколе, в Египте, на Дунае и при Ульме и с замиранием сердца слушал его бесконечные рассказы. Перед юношей открывался новый мир, полный ужасов и чудес. Рассказы ветерана были для него своего рода Илиадой; в его воображении проносились те же поэтические картины войны, которые изобразил великий Шиллер в своём «Валленштейне».
Но не так легко было ладить с двумя товарищами полковника, особенно с Армандом Лойзелем, который в качестве победителя не считал нужным церемониться с женщинами и самым нахальным образом ухаживал то за пятнадцатилетней Магдаленой, то за её красивой матерью. Не проходило дня, чтобы Лойзель не поссорился из-за этого с Эгбертом или отцом Магдалены и даже со старым Жозефом, так что уже не оставалось иного выхода, как удалить молодую девушку из дома. Но, к счастью, в это время французам отдан был приказ выступить из Вены к Аустерлицу, и обитатели серого дома были наконец избавлены от непрошенных гостей. Они опять зажили прежней мирной жизнью. Теперь уже ничто не мешало обеим матерям составлять по-прежнему планы относительно будущности своих детей и мечтать об их соединении. Этот брак был особенно выгоден для Армгартов при их ограниченных средствах; но после неожиданной смерти госпожи Геймвальд родители Магдалены сделались крайне осторожны и сдержанны в своём обращении с Эгбертом, чтобы не обнаружить своих тайных надежд. В своих разговорах с родными и знакомыми Армгарт постоянно говорил, что предоставит своей дочери полную свободу устроить жизнь согласно её желанию.
— Ну, а если она вздумает поступить на сцену? — возразил однажды Армгарту его приятель, зная, что Магдалена чуть не выучила наизусть
— Мы ничего не имеем против того, — ответил Армгарт, который считался масоном в кругу своих знакомых. — Высший промысел управляет людьми; никто не может знать, какая судьба ожидает его, и борьба в этом случае не приводит ни к каким результатам.
Благодаря подобным разговорам у знакомых и даже родных Армгарта сложилось мнение, что он и жена его так гордятся красотою Магдалены, что, несмотря на богатство Эгберта, считают его неподходящим женихом для своей дочери, потому что он сын бюргера, и надеются выдать её за графа или барона.
Но каковы бы ни были планы родителей Магдалены относительно её будущего, это нисколько не мешало сближению молодых людей. После смерти матери Эгберт невольно искал существо, которое могло бы восполнить понесённую им потерю. Таким образом, незаметно для него самого, Магдалена заняла в его сердце место любимой матери. Она знала все его привычки и слабые стороны и, несмотря на свою молодость, всегда могла помочь ему добрым советом при своём трезвом отношении к жизни. Незнакомые люди большею частью считали их братом и сестрой, и нередко случалось, что вслед за минутами нежных излияний с его стороны наступали лёгкие ссоры и она делала ему выговоры тоном опытной пожилой женщины. Так прожили они несколько счастливых месяцев в заоблачном мире влюблённых, чуждом забот и всего, что отравляет существование большинства людей. С возвращением Эгберта из путешествия для Магдалены прошла пора покоя и безмятежного счастья, но ещё никогда не чувствовала она так своего горя, как в этот тёмный ноябрьский вечер, когда она пришла в комнаты Эгберта под предлогом осмотра. Ей хотелось ещё раз взглянуть на знакомые картины, фарфоровые вазы, дорогие старомодные часы, зеркала, ковры и другие красивые вещи. Но всё это постепенно исчезало при наступающих сумерках, принимая неясные полуфантастические очертания. Она уже никогда не войдёт больше в эти комнаты, по крайней мере с теми чувствами, от которых ещё недавно так радостно билось её сердце. Да ей и не следует быть тут: девушке неприлично входить в комнату молодого человека...
Почему же прежде ей не казалось это неприличным? Что случилось, что её дружба к Эгберту представляется ей теперь совершенно иной, чем прежде?
Но тут неожиданный свет из соседней комнаты прервал нить печальных размышлений и заставил её опомниться. Она оглянулась; Жозеф зажёг четыре восковых свечи в одном канделябре и, не довольствуясь этим, начал вставлять свечи в другие подсвечники.
— Что значит эта иллюминация, Жозеф? Нам достаточно было бы и одной свечи.
— Всё для вас, фрейлейн. Я знаю, что вы любите, когда всё сияет огнями.
— Да, любила, но не теперь, — ответила Магдалена сквозь слёзы.
Старику стало жаль молодую девушку.
— Лишняя свечка никогда не мешает, — сказал он, — а тем более, когда ждёшь гостей.
— Каких гостей? — спросила она взволнованным голосом, стоя у дверей прихожей.
— Неужели вы забыли, моя дорогая фрейлейн Армгарт, что завтра тринадцатое ноября.
— День моего рождения! — сказала она, краснея.
— Да, моя милая фрейлейн, вот уже в пятый раз как в нашем доме празднуется этот день, несмотря на нынешние тяжёлые времена! Чего не натерпелись люди в последние годы! Везде война, пожары и убийства! Помните ли вы ту страшную историю об убитом французе, которую недавно рассказывал господин Эгберт? Она была потом напечатана во всех газетах. При таких порядках приходится дорожить каждой минутой, проведённой с друзьями, потому что никто не поручится за то, что случится в будущем году. Как могло вам прийти в голову, фрейлейн, что господин Эгберт не вернётся сюда к тринадцатому ноября!
— Так вы думаете, что он приедет? — спросила Магдалена, и её хорошенькое лицо просияло от счастья.
— Разумеется. Рано утром я получил от него записку, в которой он пишет, что непременно приедет сегодня вечером, только не знает в котором часу. Я уверен, что господин Эгберт явится нарочно в такое время, когда фрейлейн будет спать, чтобы сделать ей сюрприз. Поэтому я советую вам лечь сегодня пораньше в постель и заснуть крепким сном...
Старик не докончил своей фразы, потому что в эту минуту кто-то позвонил у парадной двери.