Смерть куртизанки
Шрифт:
Жизнь на форуме кипела и бурлила. Шумное многоголосие толпы, окружавшей патриция со всех сторон, не досаждало ему.
Ещё раз с любовью взглянув на это сердце Рима, он перевёл взгляд на рощицу весталок и поблагодарил милостивых богов, в которых не верил, за то, что родился римским гражданином.
V
На следующий день Аврелий проснулся рано.
Полный энергии, он торопливо оделся без помощи слуг, приветствовал нескольких клиентов подходящими случаю фразами и наделил их парой сумок со щедрыми подарками, а затем быстро
Проходя мимо окошка раба-привратника, патриций страшно рассердился при виде громко храпевшего Фабеллия и снова задался вопросом, почему он должен содержать этого раба, если любой злоумышленник может спокойно войти в дом, не нарушая его отдыха в любовных объятиях Морфея.
На опасную нерадивость привратника не действовали ни угрозы, ни увещевания, так что Аврелий смирился с тем, что придётся содержать Фабеллия до того дня, когда старость заботливо переправит его от сна к смерти.
Аврелий не вызвал паланкин и, выйдя на дорогу, которая из переулка на Виминальском холме вела к Викус Патрициус [42] , пешком направился в нижний город.
42
Одна из римских улиц.
Субура была недалеко. Предусмотрительный сенатор позаботился одеться попроще — в довольно короткую тунику, чтобы не запачкаться, и лёгкий плащ. Дойдя до конца переулка, прежде чем свернуть направо и пройти дальше в народный квартал, он ненадолго заглянул на улицу Арджилетум, где находились лавки самых известных римских книготорговцев и переписчиков.
Обычно Аврелий пользовался услугами семьи Сосиев. Их мастерская переписчиков находилась как раз рядом с форумом, в переулке Туску. Но он не отказывал себе и в удовольствии побродить и среди простых лавочек на соседних улочках, рассматривая свитки и вдыхая резкий запах смолы, долетавший из мастерских сапожников поблизости.
— Ave [43] , благородный Аврелий, — обратился к нему один из книготорговцев. — Наверное, ищешь интересные свитки? У меня есть кое-какие редкости, могу показать.
Несколько раздосадованный, Аврелий понял, что переодевание не помогло. С другой стороны, ему не так уж и нужно было оставаться неузнаваемым, хотелось просто покружить по самым бедным кварталам, не слишком выделяясь из толпы.
— В другой раз, Флавианий, спасибо, — коротко ответил он, но торговец не хотел отпускать одного из своих самых щедрых клиентов, не продав ему хоть что-нибудь.
43
Ave (лат.) — традиционное приветствие в Древнем Риме.
— К твоим услугам! Не забудь, что я купил трёх новых, очень искусных переписчиков и теперь беру заказы. — Потом, сообразив, что сейчас, видимо, не удастся всучить клиенту какой-нибудь немыслимо дорогой кодекс, Флавианий учтиво раскланялся и отступил.
С любопытством осматриваясь, Аврелий прошёл от Кливус Субуранис до Портика Ливии. В живописной толпе заметил нескольких беременных женщин, которые шли со своими дарами в соседний храм Юноны Лучины, покровительницы рожениц.
«Если аристократия рискует выродиться из-за отсутствия потомков,
Вскоре сенатор оказался в сердце квартала, пользующегося в Риме самой дурной славой.
Даже ему, человеку, который родился и вырос в этом городе, нелегко было найти в Субуре нужный дом: огромные инсулы не имели ни названия, ни какого-либо номера. Патриций, однако, шёл с надеждой, что указания Кастора хотя бы отчасти оправдают золотые монеты, которые он заплатил ему.
Хитрый грек после бесчисленных возлияний в тавернах и долгого, изнурительного пребывания в кресле брадобрея сумел более или менее верно определить, где обитает сестра Коринны. Он, как никто другой, умел разговорить людей, извлекая из их памяти воспоминания, затерявшиеся в самых далёких её уголках.
Теперь, следуя его наставлениям, Аврелий всё дальше углублялся в тесные зловонные улочки с перенаселёнными домами, где ютились как законные, так и незаконные обитатели.
Ноги сенатора утопали в грязи, а брызги от ручных тележек уже испачкали его плащ. Никакая гужевая повозка или подвода не имела права появляться на улицах Рима днём [44] .
И хотя оделся он скромно, его благополучный облик не ускользал от внимательного взгляда бедняков, живших в этом квартале. Тщательно выбритое лицо, причёска, крепкое здоровое тело, сильное благодаря гимнастике и массажу, — всё, безусловно, выдавало в нём господина — богатого и знатного столичного жителя.
44
Своим декретом Юлий Цезарь запретил движение гужевого транспорта по Риму в дневное время и на долгие годы превратил город в огромную пешеходную зону.
Желая заработать, разные странные торговцы хватали его за полы плаща, пытаясь задержать, чтобы показать свой товар. В то же время целые толпы оборванных, грязных ребятишек осаждали его, выпрашивая милостыню, а проститутки, самые жалкие, из тех, что обслуживают лишь рабов и бездомных, глазели на него из открытых настежь каморок, где полуголыми ожидали клиентов.
Несколько мальчиков предлагали ему провести время со своей матерью-вдовой или сестрой-девственницей, а гомосексуалы пытались привлечь внимание своей увядшей красотой.
Аврелий с трудом продвигался в этой толпе, которая теребила его, беспокоила и в то же время восхищала: это был город в городе. Субура казалась ему мрачным логовом, где безо всякой надежды ютились бедняки.
Необычайно высокие дома — цены на земельные участки в центре Рима были немыслимыми — почти не пропускали свет в зловонные переулки, и стоило лишь поднять взгляд, как он невольно упирался в тесное сплетение деревянных балконов, опасливо нависавших над головой неосторожного прохожего.
Аргументы Клавдия об угрозе пожаров представали тут со всей очевидностью. Аврелий смотрел на тонкие ободранные стены и хилые деревянные балясины, на дома, теснящие друг друга, и открытые очаги на каждом углу.
Никакие пожарные не успеют вовремя добраться сюда, в эти переулки, заставленные лотками и тележками, чтобы погасить большой пожар. И вдруг он искренне порадовался, что проголосовал за постановление, предложенное императором.
Пройдя ещё немного, сенатор оказался в каком-то тупике и узнал таверну продавца рыбы, о которой говорил Кастор, и рядом вход в полуподвал.