Смерть куртизанки
Шрифт:
Язычники не уважали ни живых, ни мёртвых: высмеивали добродетель и не опасались греха. Любовь к Коринне, самое прекрасное и святое чувство в его жизни, в устах этого язычника превращалась в какую-то непристойную интрижку проститутки и мужчины, которого она содержит.
Но слова Аврелия были отчасти справедливы: он нарушил заповедь Божью и должен расплачиваться за это стыдом и унижением. Он согрешил, и не только в постели Коринны. Он согрешил в своей слабости и не сумел уберечь любимую, спасти её от самой себя. Это преступление заслуживало наказания: Энний опустил голову в знак раскаяния.
Аврелий посмотрел на него иронично и снисходительно, потом вышел на улицу.
Аврелий не торопясь сел в паланкин и уже готов был задвинуть шторки из мягкого муслина, как вдруг услышал гневный оклик:
— Сенатор!
Он узнал голос девушки даже прежде, чем увидел. У неё хватило смелости обратиться к патрицию таким образом!
— Прекрасная Клелия прервала свою тяжёлую работу, чтобы приветствовать меня? — поинтересовался он.
Девушка с вызовом остановилась перед ним. Рядом с паланкином она выглядела Фурией [53] . Закатанные рукава рубашки, развевающиеся на ветру волосы: такой должна была быть легендарная девственница Клелия [54] , прежде чем бросилась на лошади в бурные волны Тибра.
Аврелий смотрел на неё с улыбкой.
— Энний не имеет никакого отношения к этой истории. В тот вечер, когда убили Клелию, он был в своей мастерской. Я сама видела его и разговаривала с ним. Он ни за что не смог бы добраться до Авентинского холма. Оставь его в покое!
53
Фурии — в древнеримской мифологии богини мести.
54
Клелия — легендарная молодая римлянка, которая была отдана в заложники этрусскому царю Ларсу Порсенне, но ночью обманула стражу и переплыла Тибр, вернувшись в родной город. Порсенна потребовал выдать Клелию, и римляне согласились. Порсенна, изумлённый подвигом Клелии, освободил девушку и разрешил ей взять с собой ещё нескольких мужчин.
— Как по-твоему, чего стоит в суде свидетельство влюблённой женщины? — рассмеялся Аврелий.
И, потянув ремни паланкина, велел носильщикам трогаться в путь. Девушка не двинулась с места и не опустила взгляда.
IX
Аврелий проснулся, когда солнце стояло уже высоко: он долго спал глубоким сном и сейчас чувствовал прилив энергии и жизненных сил.
Слуга подал ему таз с ледяной водой, которой он омыл лицо и плечи, получая удовольствие от прохлады.
— Господин, надо бы посмотреть счета. — Дотошный Парис не давал ему покоя. — Кое-какие должники не хотят возвращать деньги, которые ты неосторожно ссудил им. А я ведь предупреждал тебя! Ну конечно же, благородный Аврелий никогда не отказывает в просьбе. А требовать с них долги потом приходится мне!
Скучающий патриций притворился, будто слушает.
— А ещё сторожа из виллы в Байях просят денег на срочный ремонт и хотели бы знать, когда думаешь переехать туда.
— Пока что об этом не может быть и речи, Парис.
— Но жара в городе уже становится нестерпимой, и все уезжают…
— Завтра, Парис, завтра.
— Банкир Опилий, напротив…
— Мне некогда, поговорим об этом в другой раз. А сегодня хватит докучать мне, — приказал Аврелий.
— Всегда завтра, всегда завтра. — Недовольный Парис направился
— Перестань ворчать, Парис, ты портишь мне прекрасный день.
— Я позволю себе заметить…
— Но я не позволяю тебе этого! Более того, самым категорическим образом запрещаю! — возразил Аврелий, отпуская его. — Лучше пришли ко мне Кастора.
— Кастор, опять Кастор! — проворчал, удаляясь, обиженный вольноотпущенник.
— Ты ещё здесь, Парис? — удивился господин, снова увидев его через минуту.
— Кастора нет, — сообщил тот, явно довольный. — Он сегодня не ночевал дома.
Ясно было, что выходка грека доставила ему злорадное удовольствие. Благонравный управляющий питал глубокую неприязнь к любимому рабу господина, а хитрый грек не делал ничего, чтобы завоевать его симпатию, напротив, не упускал случая посмеяться над ним и всячески подшутить.
— Я разрешил ему, — солгал Аврелий, желая оправдать секретаря в глазах управляющего и пообещав себе устроить Кастору хорошую головомойку, как только тот появится.
— Получены два послания лично для тебя, пока ты спал, но я не счёл возможным тревожить твой сон.
— Молодец, Парис, кое-чему, похоже, научился, — сказал патриций, ломая восковую печать на первом свитке: он узнал почерк Сервилия, и ему не терпелось прочитать, что сообщает друг.
Тит Сервилий Публию Аврелию Стацию шлёт привет. У меня есть кое-какие сведения, которые могут заинтересовать тебя. Страбон был не только единственным покровителем Коринны, но и самым крупным кредитором Руфо, у которого сейчас серьёзные финансовые проблемы. К сожалению, он вне подозрения: вот уже месяц, как находится на Ближнем Востоке, где занимается устройством торгового представительства. А вот его жена в Риме и завтра будет у нас в гостях. Думаю, ты тоже захочешь принять участие в нашей встрече. Между прочим, она очень красива. Vale [55] .
55
Vale (лат.) — будь здоров.
Аврелий подошёл к столику из чёрного дерева, взял лист папируса и набросал несколько фраз.
— Отправь немедленно курьера в дом Сервилия, — приказал он ожидавшему вольноотпущеннику и, запечатав свиток воском, протянул ему.
Когда Парис ушёл, Аврелий, удобно расположившись в кресле, открыл другое послание.
Публию Аврелию Стацию привет.
Женщина, у которой дрожат руки, ждёт тебя в полдень в храме Эскулапия, чтобы поговорить с тобой наедине.
Аврелий разволновался. Марция Фурилла! В тот вечер за ужином она почти ни слова не произнесла, а теперь вдруг захотела что-то сообщить, причём что-то настолько секретное, что даже рискнула тайно встретиться с ним на острове Тиберина.
Аврелий с тревогой взглянул на песочные часы и успокоился — ещё успеет! Он постарался одеться как можно лучше и велел побрить себя. Конечно, это не любовное свидание, но дочь Фурия всё-таки женщина, и ему не хотелось плохо выглядеть.
Он отправился на встречу задолго до назначенного времени. Ему хотелось прибыть туда первым, а кроме того, проехать по центру Рима днём — задача не из лёгких.
Дорога, однако, оказалась довольно спокойной: движение было не таким хаотичным, как всегда, город, казалось, оцепенел от лени.