Смерть мелким шрифтом

Чехонадская Светлана

— Секретно? Она ему звонила?

— Ну как-то же она ему мой телефон передала?

— Она ему звонила не при вас?

— Вообще не из дома.

— Так, может, и не звонила — просто встречалась?

— Я видела, что она к автомату ходила. В тот самый понедельник, например. Зачем к автомату-то? Словно ей неудобно при мне разговаривать. Как будто я подслушиваю! Я и решила, что он женатый, поэтому она стесняется. А на следующий день звонки начались. Где-то с девяти вечера. Вначале был звонок, после которого она ушла, — я еще подумала: пришел, гулять отправились, интересно, какой он, этот тайный любовник. Молодой? Старый?

— Она нарядилась?

— Я ведь все это уже

рассказывала. Нарядилась, надушилась и убежала.

— В хорошем настроении?

— И это я говорила! — обиженно заметила Анжела Сергеевна. — В обычном. Ну, может, чуть-чуть взволнованном. Убежала, сказала, что скоро вернется. А потом началось! Звонок за звонком! Сумасшедший дом! А ведь до этого тихо жила, как мышка.

— На первый не вы отвечали?

— Нет. Она трубку взяла.

— И о чем говорила Марина, не слышали?

— Я сразу в сад вышла. Думаю, не дай бог, решит, что я подслушиваю! — Видимо, недоверие квартирантки сильно задело вдову. — Как будто мне не все равно, женатый или холостой. Пусть его жена подслушивает! А я свое отподслушивала. У меня муж был еще тот ходок…

— А остальные звонки когда начались?

— Да как она ушла. Программа «Время» заканчивалась. Где-то с половины десятого. Мне показалось, один и тот же человек звонил. Ну, раз двадцать! Последний раз он позвонил на следующий день, утром, часов в восемь.

— Что говорил?

— Просто спрашивал: «Марина дома?», я отвечала: «Не пришла еще», он больше ничего не говорил, сразу трубку бросал. Нервничал, мне показалось.

— Вы сказали про ее любовника: «интересно, какой он». Но ведь следователю вы говорили, что видели его. Он у дома стоял, когда вы из магазина шли.

— Да он не так понял! Я, действительно, видела одного в светлом костюме, и этот тип мне не понравился. Я даже могу предположить, что он следил за соседским домом — вы обратили, наверное, внимание, какие хоромы у нас тут отстроили? Это москвичи. Вот это дача! Так вот, я подумала: не к ним ли парень присматривается? Дом-то пустой. Но мне и в голову не пришло, что этот человек как-то связан с Мариной. — Она задумалась и снова покачала головой. — Мне почему-то показалось, что ее любовник не мог тут стоять.

— Интуиция? — засмеялся Ивакин.

Женщина тоже засмеялась.

— Анжела Сергеевна, а вообще куда-нибудь от вас она звонила? В Москву, например?

— Да она бы и не смогла. У меня восьмерка отключена. Я же комнаты постоянно сдаю. А за жильцами разве уследишь? Наговорят столько, что мне потом не расплатиться.

— Понятно… Значит, говорите, второй звонок раздался где-то в половине десятого? И звонили до утра?

— Да, где-то до восьми.

— Я позвоню от вас? — спросил Ивакин. Она кивнула. Он полистал телефонную книгу и набрал номер. Удивительно, но было не занято. — Девушка, не скажете, по вторникам когда рейсы из Москвы? Так. А в среду когда первый самолет в Москву? Это по летнему расписанию? Когда оно начинает действовать? Не проверите, третьего и четвертого июля все без изменений было? Спасибо. — Владимир Александрович положил трубку и вздохнул. — Вежливые они тут у вас… — Он задумчиво перевернул телефонную книгу, на ее обратной стороне была реклама эмвэдэшного санатория. На картинке он выглядел лучше, но все равно не очень хорошо. — Сдается мне, Анжела Сергеевна, что тот, кто мучил вас весь вечер, прилетел из Москвы. В половине девятого. А утром улетел. В восемь тридцать. И то, что он не объявился у вас, а только названивал, как раз и объясняет вашу удивительную интуицию насчет того, кто бродил у дома. Не мог он тут бродить, как вы правильно заметили.

— Ну да! — воскликнула она. — Марина адрес-то мой тоже

не знала! Она мне об этом сказала около пяти, до того, как я пошла по магазинам: «Представляете, — говорит, — я вчера телефон дала, а адрес-то у вас не спросила!» — «Он придет, что ли?» — спрашиваю. «Ага», — говорит. «Здесь ночевать будет?» — «Да. Ну ничего, он позвонит, надо будет объяснить, как до вас добраться. А то я к вашему дому случайно тогда вышла, и так до сих пор не удосужилась узнать, где живу». Оно и понятно, весь ее маршрут — к морю да на рынок. Так что он адреса моего не мог знать, это вы правы. Я тогда еще подумала: «Ну, позвони сейчас, дай адрес. Не может! Жена его дома, видимо». Я же не знала, что он вообще не в нашем городе и должен не прийти, а прилететь, я думала — ей просто неудобно! Я адрес на бумажке написала, а потом спохватилась: «Ой, Мариночка, ты, наверное, думаешь, что я сегодня в ночь ухожу! А мне дежурство перенесли на среду! Но ты не переживай — я мешать не стану. Хочешь, я тебе спальню отдам, там кровать большая». Она говорит: «Да нет, это неважно». — Хозяйка всхлипнула, но взяла себя в руки. — Но я все-таки решила, что она расстроилась, поэтому ночевать к нему поехала. Конечно, при мне-то неудобно… Даже подумала, что обиделась… А когда из магазина шла, я этого типа-то и увидела. Но подумала — не вор ли? А у Марины спросила, как в дом зашла: «Не звонил?» Она отвечает: «Пет». Слушайте, если вы правы, и этот человек, к которому она убежала тогда во вторник, на самолете прилетел, его, наверное, нетрудно найти будет? Там же все по паспортам?

— Найти-то нетрудно, — вздохнул Ивакин. — Да только не к нему она ушла.

— А вы говорили, что это он мне с девяти названивал?

— Не с девяти, Анжела Сергеевна. С половины десятого. Тот, кто звонил в девять, с Мариной разговаривал. А тот, кто звонил вам весь вечер и все утро, адреса вашего не знал. Значит, не успел он с ней поговорить.

— А чего ж у меня не спросил? — удивилась она.

Ивакин пожал плечами.

9

Внезапно распогодилось. Выглянуло солнце, облака разошлись и встали на самый край неба. От луж, капель на листьях, мокрых витрин было больно глазам: так все сверкало, переливалось. Мороженщицы выкатили свои тележки, официанты в открытых кафе застучали пластиковыми стульями. Проехала разукрашенная «копейка» с мерседесовским значком на капоте и нарочно окатила курортников, идущих в столовую на ужин. Те заохали, стряхивая грязную воду с белых брюк. Из машины торчала волосатая рука и оглушительно ревел Шуфутинский.

После ужина, почему-то с икрой, Ивакин спустился в холл. «Ну, как это понимать? — он шел и удивлялся. — То перловка, то икра! Никакой логики!» Впрочем, икра настроение улучшила. Владимир Александрович зашел в светлую пустую библиотеку. Ее очень хвалили еще в день его приезда.

— У вас газеты есть? — спросил он у дежурной.

— А как же. Все основные издания за этот год. Вам что нужно?

— Мне нужна газета «Без цензуры» за последние три месяца.

Библиотекарша гордо повела плечами.

— Именно криминальные газетенки все и спрашивают! Разве это не глупо? Приехали отдыхать, смотрите на море, купайтесь, думайте о хорошем! Так нет — читают детективы, смотрят «Дорожный патруль», а потом удивляются, почему лечение не действует!

Не меняя неодобрительного выражения лица, библиотекарша притащила подшивку. Ивакин хотел было попросить еще и «Литературную газету», чтобы сделать ей приятное, но решил, что это будет выглядеть слишком нарочито. Хотя именно за «Литературной газетой» он сюда и шел, а о газете «Без цензуры» вспомнил в самый последний момент.