Смерть меня не найдёт

Летова Ефимия

…возможно, лирта Хорренда не собиралась меня убивать, последовательно, хоть и извращённо воплощая в жизнь идеи о соблюдении завета Тираты, похожего на подредактированное "Не убий" (если только тот, кого ты убиваешь, не сделал ничего плохого, например, не пырнул ножом изменника мужа или некачественно выполнил королевскую задачу — тогда можно). Возможно, жрица просто собиралась перенести меня на тот пляж, откуда похитила — и промахнулась на сотню декад метров. Я вывалилась не на сырой песок, а словно взмыла над морем — этакая хрипло голосящая чайка с онемевшими слабыми крыльями.

А потом я рухнула прямо в солёные волны, бирюзовые, как и волосы несчастной Агнессы.

Глава 61.

Плавать я умею.

В

бассейне. По-лягушачьи, брассом.

Ну, в смысле, не только в бассейне, конечно же, но я никогда не плавала в бурном диком море, по словам Марта, полном каких-то ядовитых, плотоядных, жутких существ, из-за которых даже местные-то жители не рискуют сюда соваться, а пляжи почти пустынны.

А если учесть, что руки и ноги после хмыровой отравы не в меру талантливой хмыровой Верховной ведьмы двигаются с огромным трудом…

Единая, сейчас я нахлебаюсь воды и пойду ко дну! И пусть я мёртвая, но это, знаете ли, две большие разницы: ходить мёртвой по суше или лежать на дне иномирного океана, постепенно разбухая от воды. И никто не говорил, что местная подводная жуть — гипотетические исполинские акулы, гигантские спруты, кровожадные рачки и кто там ещё — побрезгуют падалью. Меня будут поедать, а я, возможно, ещё и понаблюдаю за процессом!

Я судорожно забилась, стараясь не вдыхать воду, стряхнуть предательское оцепенение тела и удержаться на поверхности, а волны подбрасывали меня, как мячик. Бедное моё тело, что ж ему так не везёт! Берега не видно, Луава немилосердно слепит глаза, над головой — небо, и только в этом, пожалуй, я могу быть уверена на все сто процентов. В какой-то момент собственная рука показалась мне чем-то чужим, то ли змеёй, то ли муреной, и тогда я заорала — на море, на небо, на себя и всех остальных, так, как не орала, пожалуй, никогда. Будь они все прокляты!

И вдруг… дикие американские горки волн вдруг присмирели, словно кто-то выключил невидимый волнообразующий механизм, а руки, напротив, стали относительно дееспособны. Я замолотила ладонями по невероятно гладкой водной поверхности — словно секунду назад и не было никакого шторма! Даже море тут какое-то… ненормальное. Неужто Тирата и впрямь услышала, и всё, что было нужно — просто до неё докричаться?! Принялась грести, сперва не понимая, в каком направлении нужно двигаться, а потом всё же увидела узкую золотистую полосу берега вдалеке. Может, всё же удастся выйти и из этого приключения, ну, если не живой — какая ирония! — то хотя бы относительно целой? Конечно, безумная жрица права — так или иначе, осталось мне недолго. Но если я не могу повлиять на сам факт собственной смерти, по крайне мере, постараюсь поучаствовать в выборе её места и прочих обстоятельств.

Вода полностью успокоилась, отстоялась, чистейшая, прозрачная, как стекло, у поверхности и пугающе тёмная ниже. Кто его знает, какая тут глубина… судя по всему, не маленькая. Так, не будем концентрироваться на неведомом и страшном, тем более, что изменить ничего не получится. Глубина иномирного океана от меня сейчас никак не зависит, а значит, надо думать не о ней, а только о береге, приближающимся с каждым рывком. Почему я так медленно плаваю! Не человек, а топор с ножками и ручками, честное слово. Вернусь на землю — снова запишусь в бассейн, нет, возьму частные уроки. И на какие-нибудь боевые искусства. И ещё куда-нибудь, на курсы выживания в экстремальных условиях… К черту экономику, психологию и политологию, вот так окажешься в океане — и на что они тут сдались?

Не доплыву. Боли и усталости не чувствую, но движения рук сами собой становились всё медленнее, а толща воды будто уплотнялась с каждым рывком. Может быть, я давно уже просто безуспешно пытаюсь сдвинуться с места, а приближение берега — иллюзия воспалённого сознания?!

Тёмная тень отделилась от пугающей бездонной черноты и недвусмысленно скользнула ко мне,

огромная, метра три — а я поняла, что вот прямо сейчас даже захрипеть не смогу. И чего я, спрашивается, сопротивлялась волнам, на небо орала, тонула бы себе спокойно, может, сознание бы потеряла — и не почувствовала бы, как меня будет пережёвывать иномирный подводный монстр!

Но не-ет.

— Сгинь, нечистая сила! — забормотала, продолжая грести, а намокшее платье и длинные волосы, расплывающиеся вокруг бирюзовым пятном, словно водоросли, немилосердно потянули вниз. — Сгинь, рассыпься, заклинаю, э-э-э, абракадабра!..

Бурая, клыкастая сплюснутая крокодилья морда с маленькими острыми глазами вынырнула в паре метров от меня. Зубы жемчужно сверкнули в лучах Луавы, а потом чудище поднырнуло под окаменевшую меня, медленно уходящую под воду. Пальцами и голыми коленями я ощутила плотную шкуру-броню — а потом оно рвануло к берегу, не ныряя в глубину, держа спину именно на той высоте над водной поверхностью, чтобы наездник, то есть, я, не захлебнулся, а восседал с определённым комфортом и полным обзором окружающего пространства. Инстинктивно я распласталась на этой гладкой упругой спине — и захохотала, ощущая, как сводит от соли многострадальную раненую кожу.

Кварк! Это же кварк, священное животное Тираты! Дикий или из тех, магически прирученных? Может, даже тот, кто меня катал. Не знаю! Но он меня не ест, он несёт меня к берегу!

Да я реально, реально крута — что там какой-то сломанный забор. Может, мамочка нагуляла меня от местного Нептуна, может, я Ариэ-э-э-эль!

Я-ху-у-у!

* * *

Эйфорическая истерика схлынула быстро. Впрочем, мы уже действительно подплывали к берегу. Вдалеке, чуть правее, я уже видела знакомый небольшой пролесок, деревья с сочными мясистыми листьями, деревянный сарайчик, перед которым — это я знала точно — был бассейн, отгороженный от моря деревянными створками. К этим створкам мы и подплыли, втолкнулись внутрь, мимо заворочались другие огромные туши, замерцали чёрно-антроцитовые глаза, захлопали лаполасты, и в тот же момент я услышала тревожный крик откуда-то сверху, подняла воспалённые со слипшимися ресницами глаза и увидела пару стройных фигур в акватических костюмах.

Обхватила кварка за шею руками — сил отрываться от такой удобной в тот момент спины, вставать, вылезать на сушу попросту не было. Я позволила служителям — знакомой с прошлого раза лирте и её спутнику — вытащить себя, слушала их оханье и аханье, видимо, относившееся к моему сизо-серому телу, которое уже не скрывали слетевшие где-то в море тряпки и перчатки. Сначала работникам этого кваркинария показалось, что питомец притащил из океана труп утопленницы, видимо, для того, чтобы поужинать вместе с собратьями. Похоже, несмотря на приметные волосы, девушка меня не вспомнила. Потом я поморгала и постонала, ребята снова охнули и принялись обсуждать, как это кварк меня не съел, а спас, и не отмечена ли я Тиратой, а цвет кожи отнесли к синякам и долгому пребыванию к воде, стали размышлять, к какому целителю меня отправить. С недавних пор слово "целитель" вызывало у меня стойкий рвотный рефлекс, и я резко, как могла, села, снова напугав свидетелей своего неожиданного спасения.

— Не надо целителя. У вас зеркальная пластина есть? — ну вот, не принесена в жертву, не утонула, двигаюсь, говорю, да ещё и не съедена, руки и ноги на месте — чего еще желать? Апокалипсис, если я окончательно не потерялась во времени, послезавтра.

Всё нормально, Камилла, всё почти отлично, не дрейфь.

Лирт и лирта попятились, не отрывая от меня взглядов.

— Вы… — начала было девушка, а я перебила её:

— Со мной всё в порядке. В море оказалась случайно, видать, подшутили надо мной так… недобро. Чуть не утонула, но хвала Тирате, рядом оказался дружелюбный кварк. Я очень плохо выгляжу? Дайте мне посмотреть, пожалуйста.