Смерть мертвым душам!
Шрифт:
В библиотеке было тихо. В читальном зале покряхтывали пенсионеры, пару раз заходили женщины средних лет поменять книги. Даже Ник сегодня не появился. На его месте, на лесенке в проходе, валялись зачитанный Перельман и еще несколько книжек в мягком переплете.
— «Как стать богатым за неделю», — прочитала Кира и взяла следующую книгу. — «1001 способ разбогатеть», «Счастье в деньгах!» [15] . Интересно, где он эту муру нашел? — удивлялась она. — Неужели у нас в библиотеке такое есть? Надо все-таки основательно вычистить фонды.
15
Книги
Она двинулась обратно. Уже знакомая книжка с сердечками снова слегка выпирала наружу. Кира нажала на корешок, но книга как будто сопротивлялась. «Переставить ее, что ли? — подумала девушка. — Правда, алфавитный порядок нарушится… Но какая разница?»
От размышлений ее отвлекли — на входе звякнул колокольчик. Очередная посетительница принесла пачку прочитанных романчиков.
Елена Степановна, продолжая коситься на экран, отметила сданные книги и отложила их в сторону. Кира усмехнулась (эк бабушку-то захватило) и отправилась расставлять книги по местам.
— «Внезапная любовь», «Страсть во ржи», «Любовь приходит однажды» [16] , — прочитала она названия возвращенных шедевров. — И как вам, интересно?
Посетительница покраснела и принялась набирать следующие книги.
— У меня муж пьет, — тихо сказала она.
— Понятно, — посочувствовала Кира.
Спрашивать, при чем тут эти книги и как они помогают справиться с пьянством мужа, было невежливо, поэтому Кира выдала читательнице новую порцию романов и отправилась скучать дальше.
16
Книги выдуманы. Все совпадения случайны.
Междуглавие 15
Пушкин в беде
Книжечку с ярко-розовыми розочками на обложке лихорадило. Ее колотило так, что казалось: еще чуть-чуть увеличится амплитуда — и книга рассыплется на листики.
Наместник распекал ее уже без малого час.
— Тебе оказано доверие! На тебя было возложено… А ты завалила! Не справилась!
Сердечки на обложке любовного романа заалели, книжка нервно перебирала страницами.
— Я старалась, — лепетала она. — Она же взяла меня в руки… Я еще раз попробую.
— Надо предупредить Киру! — взвился Ильф-и-Петров, но серийные оттеснили его так глубоко к стене, что выбраться оттуда он не смог бы при всем своем желании.
— Не бойся, — шепнул Маленький принц, — она умная, она не поддастся.
— Дорогие классики, вам не кажется, что пора вмешаться? — раздался молодой и задорный голос с верхней полки.
— Ты, Саша, все такой же, — пробасил другой. — Все тебе революции делать. Все у тебя душа горит. Сами разберутся.
Наместник притих.
— Измельчали
— Да? — звонко воскликнул тот, кого назвали Саша. — А как Белинского с полки сбрасывали, забыли? А как мы с Лермонтовым… ну ладно, об этом не будем. А как…
— Хватит, Пушкин! — отрезал бас. — Ты наше солнце. Вот и свети. Молча.
— Да сколько можно молчать! — возмутился Пушкин. — Послушайте, дорогие книжки, таких Наместников мы пережили десятки. Сотни. Про него уже через десять лет никто не вспомнит, а уж читать точно никогда не будут. И хватит мне рот затыкать! А еще Добролюбов!
— Саша! — возмутился Добролюбов. — Не вмешивайся!
— Но почему не вмешиваться? Почему? Опять молча наблюдать, как хорошие книжки забивают в запасники, а полки заполняются всяким хламом?
— Это он про нас, что ли? — задохнулись от возмущения «попугайчики».
— Ты! — зашипели вокруг. — Лицо африканской национальности! По страничкам разберем!
— Думаете, вы победите? Не надейтесь! Нас тут много, хороших, добрых, правда же, правда?
Том Пушкина легко выскользнул из плотных объятий своих соседей. Он упал на пол и воздевал страницы к полкам, призывая своих собратьев вмешаться.
— Если мы все сейчас дружно дадим отпор, то…
— Александр Сергеевич, — рявкнул пришедший в себя Наместник, — вы не в себе! Если вы будете продолжать так себя вести, нам придется сделать так, чтобы вас больше не издавали!
— Это невозможно! — всплеснул страничками Пушкин. — Я в школьной программе!
— Саша! — загремел с полки Толстой. — Прекрати унижаться! Они этого недостойны! Ты посмотри, что с тобой сделали!
Томик Пушкина взмахнул ярко-голубой обложкой, и на ней стала видна девочка с глазами на пол-лица в гламурном платье.
— Я ничего не боюсь! «Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего» [17] .
— Ой, мамочка, я эту книжку хочу! — проходящая мимо девочка лет десяти схватила лежащего на полу Пушкина.
— Бери, — сказала ее мама, скользнув равнодушным взглядом по анимешной обложке.
— Вот видите, видите! — зашелестел страничками Пушкин. — Настоящие читатели знают, что хотят! Они нас не забудут никогда!
Девочка между тем принялась листать страницы. Одну. Вторую. Третью. Попыталась читать. Скривилась.
17
Александр Пушкин. Капитанская дачка.
— Ма-а-а, — заныла она через минуту, — это плохая книга. Тут картинок нет, и слова сложные…
С книжных полок донеслись издевательские смешки.
Мама глянула через плечо:
— Бери, бери, это «Капитанская дочка», она у вас в школьной программе.
— В программе? — задохнулась девочка. — Вот уж точно читать не буду! Я эту муть видеть не могу, сплошное занудство!
Сдавленный хохот с полок усилился.
— Ма-а-а, я другую возьму. Вот эту, сиреневенькую.
— Бери сиреневенькую, — отмахнулась мама.