Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)

Белл Джозефина

Первым побуждением было ее выбросить, но он этого не сделал, достал из кармана конверт и положил находку туда. Потом закрыл дверцу, повесил ослика на место и задумался, глядя на него, о своей находке.

Этот шкафчик, вероятно, служил когда-то аптечкой. Стейнс его не нашел, иначе указал бы в списке. Имеет ли это какое-либо значение? Не столь надежное место, как сейф Хьюберта, поскольку замка нет, но более удобное, чем верхний ящик в комнате няни. Был ли здесь когда-нибудь раствор никотина, замаскированный под что-то вроде сиропа от кашля, которым отравили Урсулу? Ириска в его кармане содержит тот же раствор или это древний реликт какого-то хранилища конфеток в детской? Тянучка домашнего приготовления – удобный носитель

для снадобья. И вот этот сердечный приступ во время помолвки, когда Алан Дункан нашел Урсулу в саду. Она тогда ела тянучки, предложенные, может, преданной няней или протянутые в коробке дядей Хьюбертом перед тем, как он уехал на целый день? Урсула ничего не говорила про тянучки, но вообще была девушкой довольно скрытной.

Дэвид выдернул дротик, отступил на несколько шагов и закрыл глаза. Бедная Урсула. Скрытность, выработанная, вероятно, годами бунта против ненужных ограничений, стала последней каплей, решившей ее судьбу. Ее подозрения, несомненно, возбудили бы любопытство Алана и страх за ее безопасность, а это могло бы спасти ей жизнь.

Дэвид шагнул вперед и метнул дротик в доску. Когда он открыл глаза, чтобы посмотреть, куда попал, послышался скрип двери за спиной, и Дэвид резко повернулся. В комнате появилась старая няня.

Она держала руки за спиной и, наклонив голову, смотрела на Дэвида блестящими глазками из-под морщинистых век.

– Детство, конечно, – засмеялся он, – но не могу устоять против азартной игры. Сколько же лет назад этот ослик был новым?

– Это был подарок для мисс Урсулы, – медленно произнесла старуха.

– А шкафчику за ним сколько лет? – тем же тоном спросил Дэвид.

Старая няня ахнула, втянула ртом воздух и выпрямилась.

– Во времена мисс Урсулы им не пользовались.

– Он всегда был закрыт?

– Насколько я знаю, да.

– Тогда откуда вам известно, что он там есть?

Снова пауза.

– Видела, когда здесь клеили обои.

– А во времена мистера Реджинальда тут был шкафчик?

– Нет. Тогда он был закрыт.

– Но не осликом, который появился после мисс Урсулы.

– Картиной.

– А, да. Он был закрыт картиной с тех пор, как рабочие его вам открыли. Это видно, если посмотреть на стену. Так он, значит, и до того был закрыт картиной?

– Да.

– Той же самой?

– Возможно.

– А использовался ли шкафчик во времена мистера Хьюберта Фринтона? Я имею в виду – в его детстве?

– Да. Нет… я не знаю! По какому праву вы, молодой человек, вламываетесь ко мне в детскую и задаете вопросы? Вам здесь нечего делать. Сперва полиция, потом, даже не дав передохнуть, снова задают вопросы. Убирайтесь, вам нечего здесь делать!

– Что я здесь делаю – спросите у полиции. Но хочу задать вам еще один вопрос, сестра Браун. Обои вокруг ослика не выцвели, как повсюду. Значит, он висел не здесь, когда его подарили мисс Урсуле. А вот тут! – Дэвид показал туда, где стояла прислоненная им к стене картина. – Вон та картина и висела над шкафчиком. С того времени, как снова открыли детскую, и до самых последних дней. Зачем вы ее сняли и заменили осликом?

Старая няня втянула голову в плечи, будто ожидая удара.

– Вам нечего тут делать, – повторила она. Голос, слабый от старости, нес в себе такой заряд ненависти и злобы, что Дэвид отшатнулся. – Совсем нечего. Убирайтесь отсюда, молодой человек, и чем скорее, тем лучше и для вас, и для всех.

Глава 18

Визит в усадьбу дал много пищи для размышлений, но никаких определенных выводов. Инспектор Стейнс отвез Дэвида в «Плуг и борону», где после краткого совещания они расстались. Инспектор поехал обратно в Шорнфорд, увозя с собой кусочек тянучки из шкафчика в детской, а Дэвид отправился искать Джилл. Она только вернулась от миссис Хеншоу, где окрестные дамы собрались с ней познакомиться. Это было привычно

для Джилл, и она имела возможность о многом подумать за время мероприятия. Ее обрадовало появление Дэвида сразу после возвращения в гостиницу.

– Очень скучала, котенок? – спросил у нее Дэвид.

– Значит ли это, что у тебя был неудачный день?

– Не нужно такой проницательности. И да, и нет. Я думал, что раздобыл ключевую улику, фактически целый флакон никотинового раствора, а все оказалось не так конкретно, как мы надеялись, поскольку невозможно установить, где Урсула ее взяла. Сейчас по приказанию Стейнса изучают край колодца, чтобы проверить, износился ли он за долгие годы под воздействием людских ног или за короткие минуты под воздействием чьей-то руки, вооруженной ломом. Есть основания полагать, что крышка колодца лежит в иле на его дне.

– Стейнс получит нужные доказательства от изучения края колодца, потому что мы знаем, какую дьявольскую ловушку на тебя поставили.

– Надеюсь, что получит.

– Расскажи про никотин.

Дэвид поведал о визите к солиситору и о поисках в усадьбе.

– Шкафчик в детской – вероятное место, где няня могла бы спрятать никотин. Особенно если этим хранилищем долго не пользовались, – задумчиво проговорила Джилл.

– Именно. Может быть, яд найдется в этой тянучке. Конфеты – идеальное средство, чтобы его использовать. Лучше, чем подмешивать в пищу, потому что конфетки уносят и сосут где угодно, и яд действует не сразу.

– Ее приступ после помолвки могла спровоцировать конфетка.

– Согласен. И на танцах няня наверняка могла подсуетиться, пока Урсула пудрила нос между вальсами. Наверняка няня распоряжалась, в какой комнате девушки оставляют пальто. Надо проверить, но это очень вероятно.

– Чем дальше продвигается дело, тем сильнее проступает няня.

– В каком-то смысле да. Но приказы, думаю, отдавал Хьюберт. И я убежден, что наш приятель-специалист, доктор Колмен, взял на себя механику. Не вижу, кто еще мог бы так хорошо установить иглу, если нет других сообщников, которых мы пока не нащупали, а это маловероятно. Хотя я допускаю любые возможности на случай, если мне придется оправдывать свое участие в работе над делом. Кроме того, как говорит Стейнс, это было бы слишком легко. Хьюберт знал, что Реджинальд водил своего приятеля получать фальшивое заключение. Оба Фринтона клянутся, будто этот тип на самом деле болен, но я уверен, что они знают правду. Хьюберт Фринтон может шантажировать Колмена, абсолютно ничем не рискуя. Это значило бы в случае разоблачения подставить друга Реджинальда, но Хьюберта это не волнует, а доктору совсем не нужно. Разоблачить Колмена было бы достойным и патриотическим поступком. Для Хьюберта – никакой опасности. Более того, Стейнс утверждает, что Колмен может и без того быть преступником. Похоже, он перед отъездом из Канады разделался с одним своим работником. Так это или нет, но пропавшего до сих пор не разыскали, хотя известно, что они с Колменом поссорились за каким-то экспериментом чуть не до драки, а вскоре после этого Колмен уехал, не сказав даже ближайшим друзьям. Жены или родных у него нет, так что ему легко было сбежать поспешно.

– Кто-нибудь уже беседовал с доктором Колменом?

– Скотленд-Ярд должен проверить и расследовать эти фальшивые справки, но ждет, чтобы канадцы сперва сделали свою работу. Мне бы очень хотелось допросить его лично, – признался Дэвид.

– Лучше подожди, пока Стейнс организует новую операцию.

– Наверное, ты права.

Только через четыре дня Дэвид получил вести из Шорнфорда – он уже начал беспокоиться. Его коллеги интересовались, чем он занят, когда вернется, зачем вообще уехал и как им, черт побери, переходить без него к следующему этапу? Дело усадьбы Уэйкли задерживало его со всех точек зрения, и все же он не мог устраниться, не получив нужных доказательств, хотя и чувствовал, что намерения и цели уже раскрыл.