Смерть никогда не стареет
Шрифт:
– Ну если этого Нехватова звали Геннадием Павловичем… – сказал было Седых, но я его перебил:
– Точно! Его звали Нехватов Геннадий Павлович, я слышал, что его следователь так называл…
– …тогда знал, – закончил Седых.
– Вот это да-а-а, – протянул я и, взяв бутылку, плеснул в чашки. Побольше бывшему следователю и поменьше мне. – Может, расскажете?
– Может, и расскажу, – глубокомысленно заявил Григорий Александрович и слил содержимое чашки в рот, закусив опять крохотным (с ноготь) кусочком колбасы. Я тоже выпил глоточек. Правда, скорее обозначил, что выпил, нежели действительно выпил…
– Он ко мне дважды приходил, – после минутного
– Кто? – сделал я вид, будто не понял, о ком идет речь.
– Нехватов, – посмотрел на меня Седых как на неразумное дитя. – Первый раз, когда я еще в отделе работал. А второй, кажись, пару месяцев назад.
Он замолчал, невесть о чем раздумывая. Я немного подождал, не скажет ли еще чего Седых, а потом спросил:
– А зачем он к вам приходил-то?
– Значит, надо было, – произнес Григорий Александрович фразу, которая меня крайне не устраивала. Если он сейчас упрется и станет играть в игру, которая называется тайна следствия, мне от него уже ничего не добиться. Поэтому я не стал торопить события и налил еще половину чашки. Бывший следователь осуждающе посмотрел на меня и произнес:
– Не части.
– Понял, – сказал я.
Какое-то время Григорий Александрович смотрел на меня, явно вспоминая, где он мог меня видеть и как меня зовут. Но вспомнить мое имя ему было мудрено, поскольку Седых его никогда и не знал. Поэтому он решился спросить напрямую:
– Прости, запамятовал, как тебя кличут…
– Аристархом меня зовут, – ответил я и дружелюбно улыбнулся. Но ответной улыбки не разглядел.
– Ариста-а-архом, – протянул Седых. – Ну и кто ты? – уперся в меня взглядом бывший следователь.
– Да ты что, Григорий Александрович, и правда меня не помнишь? – с легкой обидой в голосе произнес я. И ответил без заминки то, что в данную секунду пришло мне в голову: – Я же приятель Николая…
– Кольки Никольцева, что ли? – улыбнулся наконец Седых.
– Ну да, – я натурально расплылся в улыбке.
– Хороший мужик…
Глаза Григория Александровича потеплели, и теперь если он бросал на меня взгляды, то они были вполне доброжелательные.
– Ну что, выпьем? – предложил я.
– Давай, – охотно согласился Седых.
И мы выпили. На этот раз я тоже выпил до дна. Чтобы бывший следователь чего-нибудь не заподозрил и не потерял ко мне расположение, добытое с таким трудом и риском.
– Значит, знать хочешь, зачем ко мне Нехватов приходил, – прожевав очередной кусочек колбасы, промолвил Григорий Александрович. – А зачем тебе это?
Вопрос был поставлен ребром, но мне было, что на него ответить…
– Так я же свидетель того, что с ним случилось, – посмотрел я на бывшего следователя своими чистыми и честными глазами. – И умер он буквально на моих глазах. А вы, оказывается, его знаете… ну знали…
– Ну да, – согласно кивнул Седых. – Тебе интересно просто. Хорошо, слушай… – Григорий Александрович посмотрел в кухонное окно и начал: – Три года назад в подъезде одного дома убили женщину. Несколькими ударами молотка по голове. Убил ее пьяный сосед, ведший антисоциальный образ жизни, у которого было обнаружено орудие убийства с его отпечатками пальцев. В довесок к уже имеющимся уликам одна пожилая соседка показала, что убитая женщина и этот не просыхающий от пьянки сосед за пару часов до убийства крепко повздорили. В том же подъезде. Дело было ясное, как божий день, явная бытовуха. Расследование наше заняло всего два дня, после чего следственный материал был направлен в суд…
– А этот сосед… Он что,
– В том-то и дело, что не признался, – ответил Григорий Александрович. – Он вообще ничего не помнил… Да нам его признание было и ни к чему.
– Ясно, – констатировал я.
– Да что тебе ясно! – с горечью произнес Седых и с неизбывной печалью посмотрел на бутылку, в которой водки осталось всего на два с половиной пальца. – Плохо мы провели следствие. Я провел. У судмедэксперта имелись сомнения по поводу того, что убил именно этот сосед. Даже не сомнения, а так, штришок один. Но мы от него отмахнулись. Дело уж больно ясное было. До того ясное, что должно было насторожить.
– Но не насторожило, – скорее констатировал я, нежели спросил.
– Нет, – согласился со мной бывший следователь, похожий на Глухаря. – Конечно, этот сосед, скорее всего, и убил. Но разобраться в этом деле можно было более тщательно… Ну что, доливай!
Я долил из бутылки водку. Седых побольше, мне поменьше. Григорий Александрович, опять не дожидаясь меня, выпил, поморщился, вбросил в рот кусочек колбасы и принялся медленно и без всякого вкуса жевать. Впрочем, у такой колбасы, что была в холодильнике бывшего следователя, никакого вкуса быть и не могло…
– Ну а Нехватов-то тут с какой стороны был? – спросил я, чтобы поторопить Григория Александровича и привести его мысли в нужное мне русло, поскольку было видно, что бывший следователь предался воспоминаниям.
Седых перевел взгляд на меня и, дожевав колбасу, ответил:
– Он не верил, что ту женщину убил Павлов.
– Павлов, это фамилия того соседа-убийцы? – поинтересовался я для проформы.
– Да, – сказал бывший следователь, и добавил: – Этот Павлов был другом Нехватова. И он начал вести собственное расследование. Собирал разные доказательства, что Павлов в убийстве не виноват. Но они мало что значили. Да и не доказательства это были, а так, неясности, какие имеются в каждом деле… – Седых немного помолчал. Потом произнес: – Уже после того, как Павлова осудили, он нашел меня и стал расспрашивать об этом деле. И стал приводить эти самые доказательства. Я его отшил, потому что не хотел говорить. И потому что ничего, что могло бы убедить суд, что приговор получил невиновный, у него не было. А где-то пару месяцев назад он пришел снова. И принялся расспрашивать меня о том, делалось ли вскрытие трупа убитой женщины. Я сказал, что делалось. И имеется заключение, что она убита именно тем самым молотком, что нашли в квартире Павлова. Тогда он спросил, как ему найти этого судмедэксперта. Я сказал ему, как найти, и он ушел.
– И все? – спросил я.
– И все, – ответил Григорий Александрович.
– И как найти этого судмедэксперта? – задал я новый вопрос.
– А ты кто? – вскинул голову Седых. – И почему спрашиваешь?
Мне ничего не оставалось, как снова сказать:
– Я приятель Коли Никольцева.
– А-а-а, – протянул Григорий Александрович. – Его зовут Ваня Лошаков, это наш врач-эксперт, он как работал, так и работает.
– А где он живет? – спросил я.
Бывший следователь, едва ворочая непослушным языком, с трудом назвал адрес Лошакова. На этом встречу с бывшим следователем можно было заканчивать. Седых крепко захмелел, и толку от него уже не было никакого. К тому же я выяснил, что Нехватов, по всей видимости, общался с этим судмедэкспертом Лошаковым и накопал что-то интересное именно у него. Стало быть, и мне нужно непременно посетить этого гражданина Лошакова.