Смерть носит пурпур

Чиж Антон

Без лишних слов Лебедев отправился в перелесок. Вернулся задумчивый.

– Гипса у меня нет, сохранить след не смогу, но отпечаток замерил, – сказал он. – Получается мужчина вот такого роста… – он показал чуть выше головы Ванзарова. – То есть самый средний рост. Про башмаки что-либо сказать трудно, однозначно не военный сапог и не дамский ботиночек. Впрочем, не лапти и не валенки.

– Это значительно сужает круг тех, кому ночью не спится, – сказал Ванзаров. – Можно исключить все полки

Царского Села. Благодарю вас…

– Полагаете, убийца поджидал удобного момента?

– Полагаю, что кому-то захотелось того же, чего и нам: узнать, кто собирается проникнуть в дом.

– Главное, что вы целы и невредимы… – сказал Лебедев, стряхивая лесной сор. – Это меня вполне устраивает… Предлагаю отметить ваш ночной подвиг обильным завтраком в ближайшем трактире.

– Уходить нельзя, еще ничего не кончилось.

– Да что может случиться днем!

Ванзаров поправил воротник пиджака и даже расстегнул пуговицу. Коньяк действовал благотворно.

– Покой Царского Села влияет на вас, Аполлон Григорьевич, усыпляюще, – сказал он. – Уж от кого-кого, а от вас такое слышать странно. Для убийства нет времени суток. Тем более…

Продолжения Лебедев не дождался. Все внимание Ванзарова досталось щуплой фигуре, что показалась на Гатчинской. Опустив голову и подшаркивая на каждом шагу, приближался Нарышкин. Был он чрезвычайно мрачен, или просто глубоко задумчив, или просто не выспался, трудно было понять. При себе имел сверток в вощеной бумаге, перетянутый грубой бечевкой.

Ванзаров приветливо замахал, привлекая внимание.

– Неужели первым поездом приехали? – спросил он, взглянув на карманные часы и отчаянно улыбаясь.

Спрятав сверток за спину, Нарышкин глянул исподлобья.

– А вам что здесь надо? Рано еще, Иван Федорович отдыхает… Вам на одиннадцать назначено.

– Да? На одиннадцать? – спросил Ванзаров, с деланым удивлением обращаясь к Лебедеву. – Это мы так с профессором поспешили? Ай, как неудобно вышло. Профессор, я же говорил вам, что можно еще поспать часок-другой. А вы заладили: пойдем да пойдем, Иван Федорович любит ранние визиты… Ну, ничего, мы тут подождем. Погуляем, воздух у вас чудесный, не то что у нас, в душном Петербурге, правда, профессор?

Лебедев промычал неопределенно, не зная, как себя нужно сейчас вести. Подыгрывать ему не хотелось.

– А что это вы уже купили? – не унимался Ванзаров. – Свежие пряники?

– Иван Федорович просил реактивы привезти… – ответил Нарышкин.

– Неужели? В таком состоянии, как вчера, еще и указания способен был давать?

– Он еще утром заказал… Да вам какое дело?

– Очень, знаете ли, интересуюсь, где же это в столице химические элементы начинают с шести утра продавать? Вам такие места известны,

профессор?

Лебедев сделал вид, что эта беседа его не касается.

– И я не знаю, – продолжил Ванзаров. – Подскажите адресок, вдруг пригодится?

– Не понимаю, господин… как вас там… – Нарышкин запнулся. – Что за допрос странный?

– Лавку подскажите, сразу отстану.

– Посылку я забрал у профессора Левандовского, была готова еще третьего дня. Вечером забрал, первым поездом вернулся. Надеюсь, на этом меня оставите в покое?

– Ночевали у знакомых или на гостиницу потратились?

Терпение Нарышкина иссякло. Он шагнул в сторону, чтобы обойти неприятного господина, но ему перегородили дорогу.

– Что это значит? – возмутился он. – Я полицию позову.

– Не извольте беспокоиться, она уже здесь, – сказал Ванзаров. – Позвольте представиться: чиновник особых поручений сыскной полиции. Итак, где изволили ночевать?

Подумав, Нарышкин решил не связываться.

– У друга гимназического…

– Где проживает ваш друг?

Был назван адрес на Васильевском острове.

– Для чего все это выведывать? – спросил Нарышкин. – Кому интересно знать, где я ночевал?

Ванзаров не ответил, но подмигнул. Что можно было понимать как угодно. Однако более проходу не мешал и даже отступил в сторону. Нарышкин только головой покачал такой невоспитанности полиции: ни с того ни с сего хватать человека и допрашивать о всяких пустяках. Он старательно обошел Ванзарова, поднялся на крылечко и подергал звонок. В доме было тихо. Нарышкин дернул еще раз и прислушался.

– Спит, что ли… – пробормотал он, прислонив ухо к двери.

– Воспользуйтесь своим ключом, – посоветовали ему.

– Иван Федорович не дает свой ключ…

– Позвольте…

Нарышкина отстранили откровенно грубо. Ванзаров взялся за дверную ручку, примериваясь для сильного рывка. Но дверь чуть приоткрылась сама.

– Это что значит? – спросил Нарышкин. – Иван Федорович не любит дверь открытой держать…

Ванзаров заглядывал в образовавшуюся щель.

– Воров боится?

– Просто не любит…

– И как ему вчера удалось дверь закрыть?

– Он это делает механически. В любом… В любом состоянии. Позвольте пройти.

Нарышкину велели оставаться на месте. Чуть приоткрыв створку, Ванзаров протиснулся внутрь. Вернулся он чрезвычайно быстро.

– Аполлон Григорьевич, по-моему, вам есть чем заняться, – сказал он.

Лебедев подхватил чемоданчик, поджидавший верным псом, и вошел в дом.

– Вам туда покуда нельзя. – Ванзаров подхватил Нарышкина под руку, тот слабо сопротивлялся. – Оставайтесь на месте. Не вздумайте уронить посылку…