Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем
Шрифт:
– Я хочу спасти вашего внука. Я – капитан пятого отряда Готея 13 Куротсучи Рингоноки, теневой синигами. Я очень хочу помочь вашему внуку. Как сохранить ему жизнь?
– Никак. Это невозможно – он уже вырвал своё сердце, теперь ему осталось не более дня. Ты не поможешь ему.
Рингоноки поняла, что надо говорить. И сказала правду:
– На вашего внука вам плевать, это ладно. Но вы выстрелили в одного…а срикошетит на другого! Господин Комамура, вашего внука любит такой же человек, как я. Она не переживёт его смерти…и он не переживёт её горя. Вам не жалко его – та пожалейте
Несколько минут дед Комамуры думал. Рингоноки ждала. Наконец, волк заговорил. Теперь в его голосе звучала надежда.
– Хорошо, человек, есть один шанс. Возьми сердце моего внука и вставь его обратно. Тогда, возможно, есть шанс вернуть всё на свои места.
Рингоноки осторожно взяла тарелку с сердцем и пошла прочь, попрощавшись. Волк перевернулся на другой бок и прошептал:
– Как и предсказал Совет 46 – если найдётся простая человеческая душа, которая полюбит члена моего клана, проклятие спадёт со следующего поколения…
А Рингоноки этого ещё не знала. Она спешила на помощь бывшему капитану – и держала в руках, прижав к груди, ещё бьющееся тёплое сердце. Бежала быстрее ветра, обгоняя время и сжимая пространство. Успела – подхватила Комамуру, разорвала повязку на груди и вставила сердце в правильном положении, соединяя сосуды с помощью реацу. Последнее, что увидел капитан перед обмороком, были очень и очень знакомые оливковые глаза с сузившимся от испуга зрачком. И тихий низкий шепот, на грани человеческого восприятия:
– Только не умирайте…ведь ОНА не переживёт…
«Она? Неужели Рингоноки имеет в виду…» – отрубился. Сердце дрогнуло…и забилось. Человеческое тело медленно принимало уже привычные и такие знакомые очертания.
– Капитан? Чёрт, я видел капитана Комамуру здесь всего пять минут назад?- Тетсузаемон и Донохане обыскивали окрестности в поисках капитана. Капитан не находился. Донохане начала подозревать самое страшное…
– А вдруг…капитан Комамура…а вдруг он…- её глаза начали наполняться слезами. Иба в данный момент испытал странное желание поступить точно так же. Несколько минут они стояли рядом и впервые за долгое время не испытывали ни малейшей неприязни друг к другу. Они просто молчали.
– Почему у тебя весь рот в крови? – спросил наконец Иба.
– Да съела я тут одного подломурха...
Рингоноки не приближалась к ним – её ждал самый главный враг Кучики Бьякуи. Эс Нодт – тот, кто сможет в принципе победить даже её.
Сифор сидела у постели, на которой лежал Юграм. Яхве всё-таки нашёл своего Грандмастера и перенёс в постель, чтобы тот выспался. Сифор не отходила от Юграма ни на шаг – ей никто не осмеливался отдать приказ. Она чего-то ждала. Хотя почему именно чего-то? Она ждала, пока её самый важный после отца и матери человек (пусть и не совсем) проснётся. Но один приказ ей всё же решили отдать, но не квинси.
«Убей его».
Сифор встрепенулась. Рядом никого не было – голос звучал в голове. Кенсей добрался до системы управления Сифор.
«Чего стоишь? Убей его!»
– Сифор.- Да. – Сифор достала свой нож и занесла над Хашвальдом. И на этом закончилась бы жизнь Юграма, но…Сифор замерла. В её голове проносились
«…она открывает глаза и видит двоих – Юграма и Базза. Юграм приносит её в свою комнату, моет её, одевает её, укладывает её спать…учит её ходить, выполнять работу по дому. Дарит ей альбом для рисования и набор карандашей. Очень удивляется, когда Сифор без приказа заправляет ему его постель, когда сама готовит ему завтрак, когда она пытается помочь ему одеться (не нужно, Сифор, я сам прекрасно могу), когда она переносит его на кровать, пока он спит, когда впервые в своей жизни пытается произнести его имя, пусть и безуспешно…А за несколько дней до его таинственного исчезновения, он сказал ей, что она – лучшая из женщин земных, и он много бы отдал, чтобы провести с ней, Сифор, остаток своих дней…»
– Ю…Ю…Юг-го…Юграм! – Нет!
И Сифор с размаху пронзает свою грудь ножом. В ушах звенит и шипит, трескается – центр управления не справляется с нагрузкой и выходит из строя. Сифор оседает на пол, белые одежды заливает кровь, нож выпадает из слабнущей руки…но впервые в своей жизни Сифор улыбается.
– Сифор. Си-фор…Я сделала всё абсолютно правильно. Я тоже хочу провести с тобой всю свою жизнь, Юграм...
Комментарий к Я люблю... Рингоноки имела в виду именно Донохане, если кто не понял.
====== Наперекосяк. ======
– Так, я не поняла, почему барахлит передатчик? Ну и кто из вас баловался с настройками Сифор? – Кинушикую строго посмотрела на вайзардов, которых так неосмотрительно оставила наедине с аппаратурой. Те смутились – идея приказать что-нибудь Сифор уже не казалась Кенсею такой забавной.
– А она вообще кто?
– Искусственная дочь Рингоноки от Исиды Урю. Чего глаза вылупили, она с ним даже не целовалась! Пришли, посидели, соединили яйцеклетку и спермий, разошлись. А вот с Яхве она тогда неплохо развлеклась…
«Кинушикую, имей совесть, не напоминай!»
– А сейчас как раз эту совесть и имею. Тут Сифор из повиновения вышла, что делать?
«Уже ничего. Пни приказавшего и готовься принимать очередной полутруп».
Рингоноки пришла очень вовремя – Рукия явно проигрывала Эсу. Рингоноки, недолго думая, выдернула её из гущи событий, запульнула подальше (всего-то килограммов тридцать – тридцать пять) и приготовилась к мордобою.
– А, это ты. Зачем ты спасла Кучики Бьякую? – а Эс ничего так, смотрится. Ещё бы рот свой зашил, вообще милашкой бы был.
– Долг. Теперь ты будешь драться со мной.
– Пойдёт.- говорит Эс и пронзает Рингоноки стрелой. Но его реацу действует на Рингоноки как-то странно: её зрачки расширяются, рот разъезжается до ушей, она стопорится и пускает слюну. Несколько секунд он недоумённо рассматривает её, а потом у неё слетают тормоза. Приняв боевую позу, она вопит на весь Готей:
– А-ха-ха-ха! Что, не можешь меня испугать? Не можешь, да ничего ты не можешь!- тут один её зрачок становится меньше другого, и Эс Нодт инстинктивно пытается убежать от сошедшей с ума Рингоноки, но она хватает его за ноги. Она закатывает глаза, да так, что видно только белок. Эс думает, что не такой уж он сам и страшный…