Смерть по объявлению
Шрифт:
— Вот так, значит, — сказала себе мисс Митейард. — Я так и думала. А что теперь? Делает ли кто-нибудь что-либо? Думаю, нет. Лучше об этом пока помолчать. Но не повредит зондировать почву насчет другой работы. Каждый должен сам о себе заботиться.
Мистер Брэдон, не зная о том, что его обман раскрыт, весьма поверхностно обдумывал интересы «Чаев Твентимэнс». Он кротко принял инструкции подготовить плакат с двумя лозунгами более богатой палитры с меньшим количеством ложек и мягкий укор по поводу того, что он теряет время в комнате машинисток.
— Вы играете в составе нашей команды в субботу, я думаю, — добавил мистер Хэнкин в заключение разговора.
— Да.
— Я надеюсь, нам повезет с погодой. Вы играли в первоклассном крикете?
— Очень давно.
— Уверен, вы сможете показать им немного стиля, — сказал радостно мистер Хэнкин. — Стиль — его так редко можно увидеть в наши дни. Боюсь, вы сочтете нас командой, собранной наспех, и по разным причинам некоторые из наших лучших игроков, кажется, не могут участвовать в этом матче. Жаль. Но вы найдете мистера Толбоя очень способным. Отличный разносторонний человек и довольно хороший игрок на поле.
Мистер Брэдон заметил, что чрезвычайно редко уделяется подобное внимание играм на открытом воздухе.
— Мистер Толбой хорош во всех играх; жаль, что он не может уделять им больше времени. Лично я хотел бы видеть больше организации спортивной стороны нашей общественной жизни здесь. Но мистер Пим считает, что это, возможно, слишком всепоглощающе, и, осмелюсь сказать, он прав. Тем не менее я не могу не чувствовать, что улучшение командного духа принесет пользу нашему офису. Я не знаю, заметили ли вы, как вновь прибывший, определенную напряженность время от времени...
Брэдон признал, что он заметил нечто подобное.
— Понимаете, мистер Брэдон, — произнес Хэнкин несколько тоскливо, — иногда трудно директорам почувствовать истинную атмосферу в офисе. Вы, сотрудники, держите нас как будто на расстоянии, не так ли? Этому никак не поможешь, естественно, но мне иногда кажется, что есть какие-то подводные течения...
«Очевидно, — подумал Брэдон, — мистер Хэнкин догадывается, что что-то должно вот-вот случиться». Он неожиданно испытал жалость к этому человеку. Его глаза блуждали по полоске постера, напечатанного яркими красками и прикрепленного канцелярскими кнопками к доске объявлений:
«ВСЕ ВЕЗДЕ ВСЕГДА СОГЛАСНЫ ПО ПОВОДУ ВКУСА И ПОЛЬЗЫ «ЧАЕВ ТВЕНТИМЭНС».
Несомненно, согласие по какому-либо вопросу было столь редким в неуживчивом мире, что фантастические объявления рекламных агентов доказывали это особенно сильно и так абсурдно. В действительности не было согласия ни по таким тривиальностям, как чай, и по более важным вопросам. В этом месте, где с утра до вечера коллектив численностью более сотни человек воспевал хвалу бережливости, добродетели, гармонии, нормальному пищеварению и домашнему довольству духовная атмосфера была оглушена финансовой бурей интригой, разногласием, несварением желудка и супружеской неверностью. И более худшими вещами: убийством оптом и в розницу души и тела, убийством при помощи оружия и отравлением. Эти вещи не рекламировались, а если и рекламировались, они назывались иными именами.
Брэдон ответил что-то
Питер Уимзи в час дня вышел из офиса и взял такси в сторону Сити. Ему неожиданно захотелось посетить биржевого маклера мистера Толбоя. В двадцать минут второго Уимзи стоял на тротуаре Олд-Брод-стрит, и его кровь бурлила от возбуждения, которое всегда сопутствует расследованию. Биржевой маклер мистера Толбоя занимал маленькую табачную лавку, название которой было не «Смит», а «Каммингс».
«Подложный адрес, — заметил лорд. — Очень необычно для биржевого маклера. Давайте прощупаем это дело глубже».
Он вошел в магазин, который был узким, замкнутым и очень темным помещением. Пожилой мужчина выступил вперед, чтобы обслужить его. Уимзи сразу перешел к делу:
— Могу я видеть мистера Смита?
— Мистер Смит не работает здесь.
— Тогда, возможно, вы могли бы любезно позволить мне оставить для него записку.
Пожилой человек ударил рукой по прилавку.
— Если я сказал это один раз, я сказал это пятьсот раз, — раздраженно проговорил он. — Здесь нет никакого мистера Смита и никогда не было, насколько мне известно. И если вы — тот джентльмен, который адресует сюда свои письма, я был бы рад, если бы вы забрали их обратно. Меня тошнит от этих конвертов, и я устал от того, чтобы передавать их обратно почтальону.
— Послушайте, я не знаю мистера Смита лично, но меня попросил друг оставить для него сообщение.
— Тогда скажите вашему другу то, что я говорю. Нет никакого смысла в том, чтобы направлять письма на этот адрес. Какие бы то ни было. И когда бы то ни было. Люди, похоже, думают, что мне больше нечего делать, кроме как относить письма почтальонам. Если бы я не был честным человеком, я бы сжигал их пачками. Это то, что я буду делать. Сжигать их. И я буду это делать, если это будет продолжаться. Вы можете передать это своему другу от меня.
— Я очень сожалею, — сказал Уимзи. — Здесь, похоже, какая-то ошибка.
— Ошибка? — спросил мистер Каммингс сердито. — Я не думаю, что это ошибка. Это чья-то грубая шутка, вот что это. И я сыт ею по горло, я могу вам это сказать.
— Если это так, — добавил Уимзи, — значит, я — ее жертва. Меня сбили с толку, попросив доставить сообщение кому-то, кто не существует. Я поговорю со своим другом об этом.
— Я бы так и поступил на вашем месте, — ответил мистер Каммингс. — Глупая, дурацкая шутка. Предложите своему другу самому прийти сюда, вот и все. Я знаю, что сказать ему.
— Это хорошая мысль, — заметил Уимзи. — Вы и отчитаете его.
— Можете на меня положиться, сэр. — Мистер Каммингс, выразив возмущение, казался немного успокоенным. — Если появится ваш друг, как он представится, сэр?
Уимзи, который уже собирался выйти из магазина, резко остановился. У мистера Каммингса, как он заметил за очками, была пара очень острых глаз. Его осенило.
— Послушайте, — начал он, конфиденциально склоняясь над прилавком. — Моего друга зовут Миллиган. Это для вас что-нибудь значит? Он просил меня прийти к вам и забрать кое-что. Понимаете, что я имею в виду?