Смерть по сценарию

Андреева Наталья Вячеславовна

— Вот здесь вообще ничего нет. Это ваши догадки, не больше.

— Ну да. Конечно, официантка и обслуживающий персонал вас вряд ли вспомнят, сколько времени прошло, но любая версия имеет право на существование, мне моя очень даже нравится. И Гончарову снотворное вы подбросили очень умно, все подумали именно то, что должны были подумать. Как просто,

оказывается, пользоваться стереотипами. А зачем вы бедного профессора в гроб свели? Надо было ему рассказывать гадости про жену или чем там вы его довели до второго инфаркта?

— Это вообще не доказуемо.

— Не сомневаюсь. Сколько сердечников отправляется на тот свет из-за

своих доброжелательных родственничков или верных друзей, никто же не считает их преступниками. Наш общественный транспорт тоже, кстати, может до такого же приступа довести, или масса государственных учреждений, или просто начальник, ни за что выставивший за дверь. За такое не судят, но это самый распространенный вид убийства и самый безнаказанный.

— И что вы хотите от меня? Признания? Я не дурак. Просто обстоятельства сложились в мою пользу, и никакого моего умысла здесь нет. Паша сам хотел чего-то необыкновенного, что бы из него стало через несколько лет? Все было правильно, у меня теперь будет нормальная жизнь, жена, семья, дети и никаких друзей, которым надо завидовать.

— Ошибаетесь, у вас больше нет будущего, Максим Николаевич, — усмехнулся Леонидов.

— Будущего? А у кого оно есть? Вернее, у нас одно общее будущее, у всех без исключения: деревянный ящик и два метра в длину, один в ширину. Другого не бывает, не придумали еще. — Демин был пессимистом, несмотря на свой костюм, офис и джип, а может, именно из-за них…

Во всяком случае, Алексей его понял и разозлился:

— Правильно. Только есть разные пути, как до этого общего будущего добраться. Можно просто спокойно посидеть и подождать, а можно скоротать ожидание разного рода контактами с себе подобными особями: устроить какую-нибудь пакость, жениться, развестись, написать книгу, поиграть на рояле или человека убить. И в этом выборе и есть наша воля, потому что, как верно написал ваш покойный друг, человек не выбирает ни место, ни время рождения, ни родителей своих. Короче, разве можно найти смысл в жизни, если она происходит из стольких случайностей? На этом и посыпался ваш писатель. А человек существует для того же, что и любой цветок: или чтобы его сорвали и насладились кратковременной красотой и ароматом, или чтобы отцвести и дать семена, которые снова упадут в землю. А Надя за вас замуж не выйдет, — оборвав свою философскую тираду, добавил Алексей.

Леонидовскую теорию смысла жизни Демин оспаривать не стал, но замечание о Наде опроверг:

— Все равно я через месяц на ней женюсь.

— Ну, теперь вряд ли. Они разве не были еще у вас?

— Кто это «они»?

— Надя и Соня.

— При чем здесь Соня?

— Как же? Они сестры, как оказалось. Кстати, почему бы вам было не жениться на Соне, тем более что покойный друг так этого хотел.

— На Соне?! Получить такого же Клишина себе на шею? Постоянно думать, что она наставляет тебе рога, и ждать, что бросит, если вдруг кончатся деньги? Ну уж нет, и то, что они с Надей якобы сестры, как вы утверждаете, полная чушь.

— Ну, как хотите, это шоу вам еще предстоит посмотреть.

— Не верю.

— Как угодно. Так что с этой публикацией? Когда она запланирована в вашем издательстве?

— Через два месяца.

— Поставьте вместо нее в план какой-нибудь детектив или любовный роман, можете сами написать, под псевдонимом, разумеется.

— Это шантаж.

— Именно. Можете обратиться в милицию, а потом писать свою задуманную

вторую часть из тюрьмы. Вы убийца, это болезнь, которая прогрессирует. Вы станете все свои проблемы решать именно так и обязательно попадетесь. На всякий случай помните, что я есть, и не надо так смотреть, а то подумаю, что стоит выкинуть старый трюк: написать главу в духе Павла Клишина о том, что меня убил некто Максим Демин, и оставить ее на хранение капитану Михину. Вы знаете капитана Михина?

— Все вы, менты, ублюдки. — Он сказал это без выражения, так же ровно, как повторял десятки раз «алло» по телефону, но Алексей понял, что для Демина это и есть накал страстей.

— Так как насчет моей просьбы?

— Хорошо, я подожду с публикацией.

— Чего подождете?

Он только смотрел своими бесцветными глазами, потом вдруг произнес:

— Такие, как ты, долго не живут, кто-то все равно тебя закажет.

Леонидову стало не по себе, он достал носовой платок из кармана, вытер лоб:

— Это все жара проклятая. Мозги плавятся в такую погоду, ну что за жизнь? Человек дуреет, если второй месяц каждый день на улице за тридцать, не негры же мы в самом деле, нет, не для нас такой климат, не для нас. Пойду пива холодного куплю. Вы пиво пьете, Максим Николаевич?

Демин снова отошел к окну, спиной оперся о подоконник, стоял, ждал, пока Леонидов выйдет. Алексей улыбнулся на всякий случай, как коммерческий директор, заключивший удачную сделку, и вышел в приемную, туда, где сидела Любовь Николаевна.

— Как Павлик? — спросил он ее.

— С моим сыном все в порядке.

— Пишет?

— Допустим.

— И что пишет?

— И стихи, и прозу, и пьесу какую-то написал. — Ей, похоже, нравилось разговаривать о сыне, Любовь Николаевна даже потеплела.

— А стихи его не дадите почитать?

— Зачем? Что вы хотите из них узнать?

— Интересно. А говорят, что на детях природа отдыхает.

— Это только если они видят, что делают их родители.

— Так не дадите?

Она достала из ящика стола несколько листков, отдала Леонидову.

— Спасибо, Любовь Николаевна. Не увидимся больше, так всего вам хорошего. — Он старался быть вежливым и хотел уйти из чьей-то жизни приятно и ненавязчиво. Но Любовь Николаевна промолчала, погруженная в какие-то свои воспоминания.

4

Он вышел, посмотрел на небо, заметив, что опять не будет дождя, и поехал домой. В голове было пусто, и снова пришло ощущение, что в его существовании кончился какой-то этап и со следующего дня все начинается заново, как очередное рождение. Леонидов всегда ставил в своей жизни такие жирные запятые, отделяя одну мысль от другой, эти мысли складывались в абзацы, и в итоге приходила к завершению глава, называемая еще одним годом жизни.

Сегодня он отметил это глотком вина, торжественно съел сырую сосиску в качестве жертвенного животного и стал копаться в кассетах, отыскивая что-то для души.

Звонок застал его у полки, он дернулся, посыпались коробки, и, ругаясь, Алексей потащил с аппарата трубку:

— Да?

— Ты чего злой?

— Барышев? Наконец-то! Где пропадал?

— Устраивал свою судьбу.

— Устроил?

— Почти. Меня зовут работать в детективное агентство.

— Что?! Сдурел! Ты знаешь, чем они занимаются? Выслеживают мужей по заказу ревнивых жен и наоборот. Тебе охота в этом копаться?