Смерть по сценарию
Шрифт:
Я уже уходила со двора, когда заметила молодого человека в милицейской форме. Он выходил из подъезда, дожевывая что-то на ходу, и благодушно осматривался по сторонам. Возраст его, несмотря на большой рост и внушительную стать, на первый взгляд колебался от пятнадцати до шестнадцати с половиной, поэтому я решилась и подошла к нему. Судя по форме, это был участковый. Так оно впоследствии и оказалось. Только с возрастом я немного ошиблась. Он был на год старше меня — месяц назад ему исполнилось двадцать три. Но сейчас я об этом не знала.
—
— А по какому праву вы говорите мне «ты»? — грубо ответил он.
Я слегка опешила. Обычно я моментально определяю (на уровне подсознания) свои отношения с людьми, и то, что в этом случае я ошиблась, повергло меня в уныние. Всякое желание беседовать с этим типом пропало без следа. А ведь какое симпатичное, милое, простое, открытое лицо! Хамелеон...
— Как хочу, так и говорю, — мгновенно потеряв к нему интерес, равнодушно сказала я и повернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за рукав.
Вот когда я почувствовала себя в шкуре человека, которого держат за рукав и не дают уйти. Так, наверное, чувствовал себя и тот мальчишка, внук председателя... Я даже простила ему все выпады в мой адрес и в адрес моих родственников.
— Ты кто? Где живешь? Я тебя не знаю! — строго говорил он, с каждым вопросом встряхивая мой рукав.
— Прочь! — сказала я и оттолкнула его.
Но поскольку он держал меня крепко, я оттолкнулась вместе с ним. Мы чуть не упали. Он рассердился.
— Пойдем в отделение! — нагло заявил он. — Там я проверю у тебя документы.
— Нельзя, — как можно деликатнее отказалась я. — У меня нет с собой документов. Только зачетка. Если хочешь, могу показать. Там одни пятерки, между прочим.
Почему-то сообщение о том, что я отличница, вызвало его доверие. Он отпустил мой рукав и задумчиво оглядел меня с ног до головы. Наверное, ему еще ни разу в жизни не доводилось встречать отличников — только одних двоечников.
— Познакомимся? — наконец сказал он.
— Тоня Антонова, — с готовностью представилась я.
— Вася Алексеев.
Я ему понравилась. Мы, женщины, всегда это чувствуем. Я снова изобразила на своих алых губах загадочную улыбку Джоконды и протянула ему руку для поцелуя. Он, естественно, перехватил ее своей ручищей и сильно сжал. Моя улыбка несколько покривилась, но, в общем, я еще держалась в образе прекрасной дамы.
— Что ты делаешь в моем дворе, Тоня Антонова? — спросил он, не выпуская моей руки.
Ну вот, снова началось. Я вздохнула и принялась объяснять...
Убив добрые десять минут на бестолковый разговор с участковым, я, к счастью, убедила его, что не наводчица и не форточница. Должна признаться, что если б не Мишин сосед Толя, который увидел нашу возню из окошка и поспешил мне на помощь, я потерпела бы фиаско с этим упрямым милиционером. Толя, обнаружив абсолютную непригодность к конспиративной работе,
Вася Алексеев отпустил мою руку, уже онемевшую к этому моменту, и кивком пригласил меня присесть на лавочку, еще мокрую после недавнего дождя. Я постелила полиэтиленовый пакет и села. Вася сел тоже. Толя остался стоять.
— Гм-м... Все ясно... — хмурясь, проговорил участковый. — Значит, мальчишка Брыльников позвонил тебе в дверь в два часа ночи и удрал...
— Да, — подтвердил Толя.
— И ты узнал его? Это точно был он?
— А кто же еще? — удивился Толя. — Я своими глазами видел в пролете его куртку — черную, с красной вставной полосой на спине.
— А следователь его допрашивал?
— Откуда мне знать? Наверняка...
— Эта ночь! — досадливо сказал Вася Алексеев, хлопая себя по колену огромным кулаком. — Мишу убили, коммерческий магазин грабанули — и все на моей территории. К тому же эта психопатка из твоего подъезда достала меня...
— Та, что с третьего этажа?
— Ну... Все в окне торчит. Как меня увидит, подмигивает, ручкой помахивает — чтоб я зашел к ней, значит... Но я теперь умный. В прошлом году я зашел — думал, пожаловаться на соседей хочет... Ты же знаешь, напротив нее алкоголики Смирновы живут... Так она как прижалась ко мне прямо у порога, как задышала... Я еле вырвался. Вот и сегодня тоже — прыгала в окне, корчилась, кривлялась...
Они говорили так, словно меня здесь не было. Я оскорбилась.
— Вот что, друзья, — сказала я светским тоном, — не фиг мне тут с вами торчать. Мне делом заниматься нужно. Я пойду.
Они ничего не ответили. Только проводили меня недоуменными взглядами — вроде бы не поняли, зачем я вообще приходила. Собственно говоря, зря я, конечно, пристала к участковому. Все равно он ничем не мог мне помочь. Но я верила в свою интуицию. Уж если мне приспичило познакомиться с Васей Алексеевым, следовательно, этот Вася Алексеев рано или поздно сыграет эпизод, а то и роль в моей жизни...
С этими мыслями я и ушла. Близился вечер, и мне предстояло еще заняться записями в тетради. К моему расследованию добавился маленький штришок. Так, ничего особенного. Всего лишь слова мальчишки Брыльникова, который прошипел их в запале, между матом и проклятиями... Что-то вроде: «Все на меня валят... у Вэ Жэ спрашивай... это не я звонил...» Интересно, кто такой Вэ Жэ?
Глава девятая
Вэ Жэ — инициалы. В этом я убеждена. Знаю ли я кого-нибудь с такими инициалами? Знаю. Одного человека — нашего режиссера, Вадю Жеватовича. В его пользу свидетельствуют два обстоятельства: в тот вечер его не было у Миши — раз, и два — откуда он может знать мальчишку Брыльникова? Да еще так хорошо, что тот называет его по инициалам... Нет, скорее всего Вэ Жэ — это все-таки не Вадя. А кто?