Смерть по вызову

Троицкий Андрей Борисович

– Дима, все мы люди, все мы, если можно так выразиться, в какой то степени даже человеки, – Максименков икнул. – А, вообще-то говоря, сам не знаю. Возможно, это мое предназначение людям помогать.

– Мы с Ирошниковым постараемся отплатить добром.

– Слушай, ни на какое там ответное добро и на другие глупости я не рассчитываю, – Максименков поморщился. – Помогаю, потому что имею возможность помочь. А своему другу передай: это против моих правил принимать благодарность от людей, которым нужна помощь. Спасибо скажет – и ладно.

– Когда Ирошников узнал о вашей идее, он сказал, что это отличный вариант.

– Он правильно мыслит, – кивнул Максименков. –

Понимает свое положение. Прикинь. В Москве ему больше оставаться нельзя. Все телефоны, ну, друзей, подруг, сослуживцев Ирошникова на прослушке у милиции. Многие его знакомые, возможно, и ты, на прослежке. Я даже удивляюсь, что его до сих пор не взяли. А мой вариант для Ирошникова – просто находка.

– Пожалуй, так, – согласился Ларионов, но на душе почему-то было тяжело.

– Один мой клиент просто в разговоре спросил, не нужен ли кому чистый паспорт и военный билет, – Максименков дожевал сухарь. – Спрашиваю того клиента: сколько времени нужно, чтобы достать эти бумаги. Он говорит, хоть завтра принесу. Тоже человек мне кое-чем обязан и, что удивительно, помнит о своих долгах. Это я без намеков. Прошлый раз я велел принести фотографии Ирошникова. И вот документы готовы. Чистые документы. Ирошников Антон Васильевич теперь стал Шеваловским Ильей Михайловичем, евреем, прописанном в Петербурге. Холост, детей не имеет. Образование высшее, лейтенант запаса.

– По-моему, с национальностью вы немного того, перестарались, – сказал Ларионов.

– Если ты еврей, люди начинают смотреть на тебя, как на приличного человека. А Ирошникову передай от меня, пусть обрезание сделает. Ну, на всякий случай, для конспирации. На тот случай, если не только паспорт попросят предъявить.

Максименков рассеялся пошловатой шутке. Запустив руку во внутренний карман пиджака, вытащил объемистый незапечатанный конверт, передал его Ларионову.

– В конверте паспорт, военный билет. Плюс небольшая сумма, подъемные. Вернет, когда деньги заведется. И ещё бумажка, на ней телефон Вячеслава, моего питерского приятеля, коллеги. Слава с женой живут в центре. Но у него ещё есть одноканатная квартира где-то на Черной речке. Холостяцкая берлога, никакой роскоши. Но для Ирошникова в самый раз. Со своим приятелем я в принципе договорился, он встретит Ирошникова на вокзале, поможет устроиться и нальет сто грамм.

– Да, за дела вы беретесь основательно, – Ларионов спрятал конверт.

Максименков вытер влажные губы и принял из рук официанта полную кружку пива.

– И ещё в конверте железнодорожный билет до Питера на следующее воскресенье, на девятнадцать часов. Чтобы вам по кассам не бегать, не маячить перед отъездом. А утром Слава встретит Ирошникова на вокзале. Может, работу какую ему подыщет, все-таки Ирошников врач. Со временем там, в Питере, оформит ему трудовик.

Ларионов похлопал себя по карману.

– Восхищен, без дураков.

– Милый мой, я только тем и занят, что решаю чужие проблемы. Стал думать, что я и создан для этого. На этом все – забудем об Ирошникове, – Максименков почесал затылок. – Вот, например, ты держишь в руках яблоко и думаешь, как бы вынуть из него червячка, съевшего сердцевину, чтобы потом яблоко съесть. Знаешь, как это сделать? Выброси это порченое яблоко к чертовой матери, возьми свежее и не забивай себе голову всякими мыслями. То же самое и с вашей проблемой. Теперь забудь о ней и возьмись за другие дела. Пусть Ирошников катится в Питер с глаз твоих долой. И живет там новой жизнью, а ты живи своей. Кстати, где сейчас обитает Ирошников?

– Он считает, что мне этого лучше не знать.

– А как же вы общаетесь?

– Он звонит

в редакцию газеты, в разные отделы, по разным телефонам. Говорит, что ему позарез нужен я, а дозвониться в мою редакцию он якобы не может. Ну, меня и подзывают. И мы спокойно общаемся. Ведь все телефоны на прослушку не поставишь. А сам он пользуется автоматом.

– А как Ирошников отнесся к перспективе отъезда в Питер?

– Без фанатизма, – честно признался Ларионов. – Ему кажется, что он знает имя убийцы. Но кто ему поверит в прокуратуре? Он до последней минуты не терял надежду найти убийцы. Я через своего человека узнал, что же накопало следствие и в каком направлении идут поиски. Но единственный подозреваемый у них – Ирошников. Сначала я подумал, что мы зря потратили большие деньги, когда заплатили за информацию. Но позже мы встретились с Ирошниковым, обсудили эту петрушку. Милиция ищет врача, но этот врач не Ирошников. Этот врач убивает профессионально и маскирует преступления под бытовуху. Это версия прокуратуры. Возможно, убийца рядом, работает на одной подстанции с Ирошниковым, знает его лично. Только одна деталь, но она многое прояснила. Последнее место преступления. Там на балконе нашли старуху с проломленной головой. Под диваном в комнате лежала докторская шапочка. И там же, под диваном, ручка «Вотермен», а на корпусе ручки инициалы Ирошникова. Знакомый гравер сделал, в шутку.

– С чем Ирошникова и поздравляю. Значит, в руках следствия прямая улика, от которой просто так не отопрешься. И после этого он ещё сомневается, ехать ли ему в Питер. Вот дурья голова.

– Он поедет в Питер. Хотя бы на время надо уехать, убраться в тень. Но ручка с инициалами. Ирошников, пока был в бегах, носил её с собой, в кармане куртки. И однажды потерял. Антон долго не мог вспомнить, где именно потерял. Возможно, оставил у одного врача, своего коллеги с подстанции, когда заходил к нему занять денег.

Максименков сосредоточено чесал нос.

– Сегодня можно вспомнить одно, а завтра прямо противоположное. Я утверждаю это, потому что я юрист, адвокат с обширной практикой, и я хорошо знаю людей. Сегодня Ирошников вспомнит, что забыл ручку у своего коллеги. Завтра вспомнит, что оставил её в приемной Государственной думы, куда пришел хлопотать о пенсии для своей покойной бабушки. На третий день ещё что-то всплывет в памяти.

– Значит, вы ему не верите?

– Почему же не верю? – адвокат продолжал чесать нос, который уже приобрел благородный оттенок созревающей сливы. – Очень даже верю. А прокурор этим басням поверит? На месте преступления найдена ручка с инициалами Ирошникова, считай, его визитная карточка. Наверняка уже провели экспертизу, установили, что это именно его ручка. Представь себя на месте прокурора: обнаружен труп, а рядом ручка, принадлежащая человеку, который подозревается, по крайней мере, ещё в двух убийствах.

– Антон тоже так считает, – вздохнул Ларионов.

– Все ясно, как божий день. Дело даже хуже, чем я думал. Чувствую, в прокуратуре уже спят и видят, как наденут на твоего друга браслеты и обработают его на первом же допросе до треска в костях. А им – премия, возможно, внеочередная лычка. Они ждут этой встречи, как ждет любовник молодой минуты верного свиданья.

– Ирошников все это понимает. Но все-таки, чтобы вы знали. На всякий случай Ирошников оставил эту ручку дома у врача со своей подстанции Вербицкого Валерия. Прошу вас, запомните это имя. Возможно – он убийца. Возможно, Вербицкий знает убийцу, как-то с ним связан. Запомните это имя, прошу вас. Ирошников сейчас ничего не может предпринять. Но ведь когда-нибудь настоящего убийцу найдут.