Смерть под кактусом.
Шрифт:
Уж кто-кто, а хрипатый капитан хорошо знал, что мне в окно сигануть — раз плюнуть.
— А ты меня, значит... — Абсолютно запутавшись, я даже забыла, как раньше обращалась к Жоржу — на «ты» или на «вы», однако с каждой секундой это волновало меня все меньше. — ...украл?
— Перехватил, — уточнил Жорж.
— У кого?
— Ты знаешь...
— У Шаха? — Он кивнул. — Милиция, значит, на него работает? А на кой черт я ему нужна?
Вопрос Жоржу понравился. Он хрустко потянулся, вытянул ноги и, опершись на подлокотник, туманно пояснил:
— Шах обиды не прощает... Особенно женщинам.
—
Неожиданно Жорж резко поднялся, взял в руки кий и, ткнув крепким сухим пальцем в подставку, бросил:
— А вот ты мне сейчас и расскажешь...
Я, словно зачарованная, подскочила с дивана и торопливо схватила новый кий обеими руками.
— И не дай тебе бог опять его сломать...
Спасибо на добром слове...
Пот катился со лба, заливал глаза и капал с кончика носа прямо на руки. Волосы прилипали к мокрому лицу и, сваливаясь на глаза прядями, невыносимо мешали. Кий дрожал, дрожали пальцы, и прицелиться было почти невозможно.
— Не волнуйся, — мой партнер вел себя исключительно благородно, — я подожду.
Не волнуйся... Я не могу не волноваться, играя такую партию. Приз здесь не сто долларов, даже не машина и не дом, а Тайка! Моя дорогая, единственная, неповторимая, вертлявая, приставучая, надоедливая... Головная боль всей моей жизни... Следуя своей непередаваемой манере обращаться с людьми как с игральными картами, Жорж так и сказал, манерно пожав плечами:
— Выиграешь — останется жить. Проиграешь — я и пальцем не шевельну. Покатаем?
Надо взять себя в руки... Еще один промах, и переломить ход партии я просто не смогу. Жорж снова меня «купил»... Та игра в «Посейдоне» была чистым блефом, и я попалась на него, как плотва на удочку. В бильярде Жорж жил, взгляд его теплел, и застывшее, словно вечная мерзлота, выражение смертельной скуки в глазах таяло. А мои пальцы дрожали, и кончик кия метался, отчаянно силясь найти цель. Я задержала дыхание. Раз, два... Сухо щелкнули, соприкоснувшись крутыми боками, шары. Жорж насмешливо хмыкнул. Шар откатился к борту, зацепил за угол лузы и волчком завертелся у самого края...
«Ну... упади... упади... — с силой закусив губу, отчаянно просила я, — пожалуйста, упади...»
Но я знала, что шар останется на поле, знал это и Жорж, ангельским взором окидывая зеленое сукно. Шар замер у края лузы. Жорж неторопливо отставил в сторону стакан с коньяком, обошел стол и взялся за мел. Невыносимо долго меля палку, он смотрел мне в лицо, и уголки его губ чуть заметно кривились. Проклятая ящерица снова улыбалась.
«Все... — в отчаянии подумала я, — сейчас снимет кожу... Очистит, как банан... Чертова кукла, как ты могла на это согласиться? Даже если я смогу как-нибудь выкрутиться, без него мне Тайку в жизни не найти. Он должен мне помочь... гад... Я не дам ему выиграть, даже если мне придется подбить ему кий...» Тут я даже вверх подскочила. Жорж мазнул по мне быстрым взглядом и ударил. Два шара со скоростью пули влетели в приветливо распахнутые лузы.
— «Штаны», — небрежно проронил он, кинув на меня косой взгляд.
Жорж обходил стол, примериваясь с разных бортов и выбирая позицию. Он никуда не торопился. И я не торопилась. Он готовился. И я готовилась...
Наконец Жорж замер возле противоположного
— Видимо, это все из-за тех серег, что Шах снял с нашей убитой соседки. Он их сначала Моли подарил, а потом, когда увидел на фотографии...
Не скажу, что шар запрыгал по столу козлом, но добиться подобным ударом какого-либо положительного результата было решительно невозможно. Однако, будто не заметив сокрушительного промаха, Жорж впился колючим взглядом мне в лицо:
— О чем это ты?
— Я-то? — Я уже торопливо пристраивалась возле угла, примеряясь к шару. — Я?
Тут Жорж оказался рядом и одним резким движением прижал конец моего изготовившегося кия своим.
— Я спрашиваю: о чем ты?
Я повернула к Жоржу голову и, зашипев от злости, сквозь зубы процедила:
— Теперь мой удар... если ты не против...
Если бы взгляды могли убивать, то мы с Жоржем уже валялись бы бездыханными под столом, прижимая к остывающим сердцам дымящиеся обломки киев. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем чужой кий исчез так же внезапно, как и появился. Не искушая больше судьбу, я повернулась к столу...
— Партия, — оповестила я, тщетно пытаясь смягчить злорадные нотки, звучащие в голосе. — Я выиграла.
— Неплохо, неплохо... — неожиданно миролюбиво согласился мой соперник, одобрительно кивая. — Ты хорошо играешь.
Я не смогла сдержать радостной улыбки. Похвала из уст такого игрока, как Жорж, мне польстила. Не примени я ему под руку такую подлую штуку, о выигрыше не могла бы и мечтать.
— А ну-ка, поболтаем... — разом стерев улыбку с моих губ, отрубил Жорж. — Сядь сюда!
Торопливо сунув кий на подставку, я уселась на указанное место, скромно сцепив ладошки корзинкой. Жорж положил кий на стол, взял свой стакан и, развернув кресло, устроился напротив меня. Я изобразила на лице величайшее внимание, показывая тем самым, что готова внимать своему собеседнику до того самого момента, пока он не встанет и не направится выручать мою подружку. Однако оказалось, что Жорж собирался не говорить, а слушать. И хотя словоохотливости у меня к тому моменту поубавилось, деваться было некуда.
— Это я просто предположила, — вложив в голос всю оставшуюся честность, заверила я. — Вдруг в голову пришло...
— Знаешь что, — задушевным голосом прервал меня Жорж, — давай-ка выкладывай все, что там у тебя в голове есть. Не дожидайся, пока я сам туда загляну...
Я рассказывала долго, подробно и правдиво... насколько это возможно. О том, что убили нашу соседку. Что однажды темным осенним вечером на нас с Тайкой в сквере напали хулиганы. Может, мне показалось, а может, и нет, но эту часть моего красочного повествования Жорж слушал как-то невнимательно, в пол-уха, хотя и делал вид, что заинтересован. Зато когда я начала рассказывать, как, сидя в казино «Посейдон», узнала на одной рыжей девице серьги нашей убитой соседки, в бесстрастной маске что-то неуловимо изменилось. «Пошел цвет», — подумала я. Теперь Жорж действительно слушал, не шевелясь и не сводя взгляда с моих рук. Взгляд нервировал, и руки очень хотелось куда-нибудь спрятать, но деть их было некуда.