Смерть под кактусом.
Шрифт:
Где-то далеко отсюда жалобно плакала одинокая скрипка. Голос ее крепчал, но все равно никак не мог пробиться сквозь глухой нарастающий гул...
«Это дождь...» Я лежала и слушала, как шелестят по стеклу торопливые дождевые струи, как неистово барабанят по подоконнику увесистые капли. Голова отчего-то кружилась, будто я слишком долго танцевала вальс, и к горлу подкатывала легкая тошнота. Неожиданно скрипка умолкла. Я открыла глаза. Просторная светлая комната, на окнах легкие голубые портьеры... Где я? Я испуганно приподнялась, вцепившись обеими руками в одеяло. Почему... И тут я вспомнила...
— Как голова, не болит?
Я вздрогнула и повернулась
— Ну, как сама? — Тут он вдруг улыбнулся и подмигнул.
«Змеи не моргают...» — мелькнуло в мозгу. Таким образом, я успешно напугала сама себя, и нижняя челюсть мелко задрожала. Не знаю, ждал ли Жорж ответа, но продолжал улыбаться так, словно всю жизнь только и ждал, чтобы здесь меня увидеть. Чумея от происходящего, я на всякий случай зажмурилась и потрясла головой. Но ни Жорж, ни комната не исчезли.
— Здравствуйте... — пискнула я.
Жорж коротко рассмеялся, и слушать его смех было так же жутко, как и видеть его улыбающимся.
— Здравствуй, здравствуй... Голова, говорю, не болит?
Я осознала смысл заданного вопроса и торопливо покачала головой.
— Вот и прекрасно...
С этими словами он встал. А я покрылась липким потом и почти растаяла от ужаса: несколько секунд назад я осознала, что лежу под одеялом в одном только нижнем белье. Ни джинсов, ни джемпера на обозримом пространстве не наблюдалось. Я тут что, лежала без чувств, как бревно? Кому понадобилась моя одежда?
— Как я здесь оказалась? — Я попыталась изобразить спокойное удивление. Уж не знаю, получилось или нет. — И где моя одежда? Кх-м... Я хотела бы одеться.
Голос становился все тоньше и тоньше, и краска волнения начала заливать лицо. Потому что Жорж подошел на два шага к кровати и, сцепив за спиной руки и склонив голову набок, слушал с таким вниманием, о котором только может мечтать пациент на приеме у доктора. Но доктор мне нужен не был. Мне нужны были джинсы, да еще хотя бы самый прозрачный намек на обстоятельства, в которые, судя по всему, я вляпалась. Мне до смерти захотелось натянуть на голову одеяло, чтобы хоть на минуту спрятаться от потрошащего взгляда. Однако я понимала, что выглядеть это будет довольно глупо.
Поскольку обратная связь засбоила, я заставила себя попробовать еще раз:
— Не могли бы вы отдать мою одежду? Пожалуйста...
Не сводя с меня глаз, Жорж постоял еще несколько секунд и словно очнулся:
— Да, конечно.
Он развернулся и направился к полированному белому шкафу, стоящему в противоположном углу.
Судорожно сглотнув, я перевела дух. Наверное, так себя чувствует червяк, которого снимают с рыболовного крючка: и радостно, и страшно.
— Вот... — Покопавшись в шкафу, Жорж вернулся и, взмахнув вешалкой для одежды, плавно опустил на мое одеяло нечто атласно-летящее синего цвета.
Я вытаращила глаза и временно забыла, что трушу.
— Это что?
— А ты что просила? Одежду? Это и есть одежда, — он пожал плечами и взглянул на меня с недоумением.
Сцепив под одеялом дрожащие пальцы, я отвела взгляд к окну:
— Я имела в виду свою...
Жорж усмехнулся и качнул указательным пальцем в сторону синего атласа:
— Можешь считать это своим. — И направился в сторону двери. Дойдя до нее, он на мгновение задержался и едва слышно проронил: — Одевайся...
Продолжать дальнейшие выяснения мне категорически расхотелось.
Невесомый
— Вот, так гораздо лучше... — Голос тек, словно на мягких пушистых лапах сзади осторожно подбиралась ласковая, но опасная кошка. — ...гораздо лучше...
И я испугалась. И замерла, хотя хорошо знала, что, когда кошка охотится, ей нет никакой разницы, шевелишься ты или нет.
— Ты голодна? — Жорж был уже в паре метров от меня.
Прилагая большие усилия, чтобы не шарахнуться в сторону, я подняла глаза и кивнула. Нет, дорогая, ты ошибаешься... У кошки глаза зеленые или медовые, но они теплые и живые. Даже тогда, когда она придавила тебя лапкой и размышляет, выпускать коготки на всю длину или только чуть-чуть...
Жорж поманил меня рукой и пошел к двери. На негнущихся ногах я двинулась следом.
Соседняя комната была гораздо просторнее первой, однако она была откровенно мрачной, и ее цветовая гамма заставила меня судорожно сглотнуть. Кроваво-красные и багровые тона никогда не возбуждали во мне аппетита, автоматически навевая мысли об упырях и вурдалаках. Но, так или иначе, кушать явно придется здесь, поскольку посередине комнаты стоял большой сервированный стол, покрытый красной скатертью с широкой золотой каймой. Совершенно определенно указав мне на один из стульев, Жорж молча исчез за багровой портьерой, за которой, судя по звуку, имелась дверь. Нервно теребя пальцы, я огляделась вокруг. Я со своим синим шедевром никак не вписывалась в обстановку, и эта мысль почему-то сильно меня расстроила. Не иначе, я потихоньку начала двигаться по фазе.
Справляться с усиливающейся нервной дрожью становилось все труднее. Окинув взглядом стол, я разглядела пузатый графинчик с прозрачной жидкостью и рискнула предположить, что это национальный напиток. Решит ли, если внезапно вернется, Жорж, что я законченная алкоголичка, коли пью водку по утрам натощак, меня уже мало беспокоило. К тому же я совершенно не представляла, утро сейчас или вечер. Определить время суток по затянутому серыми тучами плачущему небу я не могла. Итак, я быстро налила из графинчика в стопочку и выпила. Обжигая горло, водка стремительно пролилась вниз, вежливо поздоровалась с внутренностями и белым пушистым кроликом уютно улеглась в животе.