Смерть под парусом (пер. Гольдберга)
Шрифт:
— Судовой журнал, — сказал я Финбоу и опустился на четвереньки, чтобы посмотреть, как соединены между собой эти три предмета. Все оказалось просто: шнур вымпела был привязан так, как показано на рисунке.
Оказалось, что вымпел служил лишь средством соединения пистолета и судового журнала. Длинный кусок веревки использовался для той же цели. Нелепость всей конструкции вызывала оторопь. Мы рассчитывали найти лишь пистолет, а этот странный набор ставил в тупик.
— Что
— Это значит, — ответил он, — что у кого-то есть чувство юмора.
Вскоре Биррел уже стоял на палубе в своих длинных подштанниках и фланелевом жилете. С озадаченным видом он осмотрел пистолет.
— Двадцать второй калибр. Соответствует пуле, которую мы нашли в сердце доктора Миллза, — сообщил он.
— Неудивительно, — заметил Финбоу.
— Шнур привязан простым узлом к стволу, — разочарованно продолжал Биррел, — а другой конец обвязан вокруг книги…
— Вне всякого сомнения, это судовой журнал. Я почти уверен, что узнаю его, — вставил я.
— Думаю, это пропавший судовой журнал и флажок, — сказал Биррел, холодно взглянув на меня. Потом отвязал книгу и раскрыл ее. — Точно, судовой журнал, но вода сделала свое дело. Разобрать почти ничего нельзя. — Сержант печально посмотрел на пистолет и книгу, лицо его выражало разочарование. — Вода должна была смыть отпечатки пальцев, — угрюмо проворчал он.
Внезапно его круглое лицо просияло; сержант склонился над журналом, засмеялся, потом выпрямился и обвел нас торжествующим взглядом. Выдержав секундную паузу, Биррел выпалил:
— Самоубийство.
Глава 16
Алоиз Биррел пишет отчет
Это слово вызвало переполох на борту лодки.
— Самоубийство! — повторил один из чиновников.
— Разумеется, — самодовольно ответил Биррел и посмотрел на нас.
— Вы не хотите нам все объяснить, сержант? — спросил Финбоу. — Видите ли, не у всех такой быстрый ум, как у вас. И то, что вам кажется очевидным, может представлять для нас загадку.
— Хорошо, — согласился Алоиз Биррел. — Уделю вам несколько минут. Но время дорого. Мне нужно как можно скорее связаться со Скотленд-Ярдом. Чтобы отбросить ложные версии.
Сержант стоял на палубе в одних подштанниках и фланелевом жилете, а пистолет лежал у его ног. Мы образовали полукруг. Биррел прямо-таки сиял. Это был его звездный час.
— А зачем еще привязывать журнал к пистолету? — объявил он. — Если бы убийца хотел избавиться от оружия, то просто бросил бы его за борт.
— Справедливо, — пробормотал один из чиновников.
— Зачем ему возиться и привязывать журнал к пистолету шнуром от флажка? Легче просто бросить в воду. Но когда стреляешь в себя, выбросить пистолет невозможно, и поэтому вы привязываете пистолет к тяжелому предмету, который перекидывается через борт. Затем, когда вы совершили акт, — я заметил, как улыбнулся Финбоу, услышав эту нелепую фразу, — ваши пальцы ослабевают, и тяжелый предмет тянет за собой пистолет в воду. Таким образом, пистолет исчезает после того, как вы застрелились. В данном случае наиболее подходящим тяжелым предметом оказался судовой журнал.
— Но зачем все это? — спросил один из чиновников. — После того как человек застрелился, ему уже все равно, что случится с пистолетом.
— В данном случае, — взволнованно
Мы все удивленно вскрикнули.
— Это необычно, — признал Биррел, — но вполне вероятно. По какой-то причине Миллз, — я обратил внимание, что, после того как убийство превратилось в самоубийство, Биррел опускал слово «доктор», — хотел свести счеты с жизнью. Выяснить причину не составит труда, но я подозреваю, что она связана с некими проблемами матримониального характера. — Финбоу вновь улыбнулся. — Вчера в результате тщательного допроса пассажиров яхты я выяснил, что совсем недавно Миллз пережил личную драму. — Он со смаком произнес эту фразу, затем принял серьезный вид. — Несчастная любовь толкает человека на странные поступки.
Все молчали.
— Но история на этом не заканчивается, — вновь заговорил Биррел. — Миллз хотел не просто покончить с жизнью. Он хотел навредить кому-то, убив себя. Это ужасно — человек умирает, не приняв последнего причастия, пытаясь своим последним поступком подставить под удар другого. Хотя в моей профессии часто приходится сталкиваться с неприятными сторонами человеческой натуры. Миллз убил себя, чтобы уничтожить кого-то еще. Остается лишь гадать, кого именно. Способ прост: сделать так, чтобы самоубийство выглядело убийством. Я не сомневаюсь, что он тщательно все обдумал, прочел криминалистическую литературу и наткнулся на этот старый трюк. К счастью для правосудия, я знаком с профессиональной литературой.
Радость переполняла меня. Слова Биррела звучали убедительно. Зачем еще привязывать груз? Похоже, это полностью совпадало с образом Роджера, который нарисовал Финбоу. Доктор Миллз умер так же, как жил — обманывая друзей, и я вдруг понял, что мне ничуть не жаль, что он решил покончить с такой жизнью. Мир не обеднеет от этой потери, подумал я и поблагодарил Бога, что никто из моих друзей не оказался замешанным в преступлении. Мысль о том, что я подозревал Эвис, вызывала у меня смех. Эвис! Теперь это предположение казалось абсурдным. И я стал лучше относиться к Тоне, этой пылкой и страстной девушке.
Биррел с легкостью ответил на несколько вопросов и с широкой, довольной улыбкой выслушал поздравления Финбоу.
— Сержант Биррел, — сказал Финбоу, — во всей Англии не найдется полицейского в вашем звании, который смог бы так быстро добраться до истины! Надеюсь скоро поздравить вас с повышением.
Моторная лодка поспешила в Хорнинг, чтобы Биррел мог сообщить новости в Скотленд-Ярд. Пока Биррел разговаривал по телефону, остальные ждали в холле гостиницы «Лебедь». Сержант вернулся через полчаса с восторженной улыбкой на лице.
— Я удивил Скотленд-Ярд — такого они не слышали много лет. Убийство, замаскированное под самоубийство, встречается часто, но они потеряли дар речи, когда я сообщил им, что доказал: это самоубийство, замаскированное под убийство, — сказал сержант. — Теперь нужно составить официальный отчет. Буду премного обязан, если вы, джентльмены, останетесь и подтвердите, что я действительно нашел эти предметы так, как собираюсь указать.
Несколько минут Биррел усердно писал. Я не хотел его торопить. Мне доставляла удовольствие мысль о том, что все в конечном итоге закончилось благополучно и мои друзья, перенесшие столько волнений, могут вздохнуть свободно.