Смерть под занавес
Шрифт:
– Э-э… это кто у нас?
– Уборщица. Она прибежала – вот с такими глазами… В общем, просто ужас! Она не поняла, кто это – в смысле, не знала, что это именно Диана.
– Так это уборщица занавес подняла?
– Нет, что вы – это рабочий сцены сделал.
– Зачем?
– Я ему сказал.
– То есть вы попросили рабочего сцены поднять занавес, он это сделал и увидел тело?
– Они так сказали, да.
– Кто присутствовал в зале на момент случившегося, помимо рабочего и уборщицы?
– Честно говоря,
– Хорошо, позже разберемся. Что увидели вы, когда вошли в зал?
– Диану… на сцене.
– Вы сразу ее узнали?
– Нет, я подошел… поближе.
– Скажите, вчера был спектакль?
– Даже два, на обеих сценах. Один начался в шесть, второй в половине седьмого.
– А закончились?
– И тот, и другой где-то в одиннадцать.
– А когда все разошлись?
– Где-то к полуночи, думаю.
– Диана Кочакидзе участвовала в одном из двух спектаклей?
– Да, в «Собаке на сене». Она занята… была занята почти в каждой пьесе.
– Понятно. Артисты уходят домой сразу после представления?
– По-разному, – пожал плечами худрук. – Я ушел еще до того, как оно закончилось, – это не премьера, поэтому нет смысла тут сидеть. Про других лучше уточнить у нашего охранника.
– А уборщица когда уходит?
– Наверное, вот она-то и покидает здание последней!
– Вы упомянули охранника…
– У нас их всего двое, оба военные пенсионеры. Они посменно ночуют здесь, но, как все нормальные люди, спят по ночам. У нас сигнализация, да и что тут воровать-то – декорации, костюмы?
Лера подумала, что компьютер, стоящий на столе худрука, вполне мог привлечь внимание вора, но вряд ли тот стал бы вламываться в здание театра, чтобы его похитить!
– Диана была замужем? – спросила она.
– В разводе.
– Дети, родители?
Сомов покачал головой.
– Насколько мне известно, она жила одна.
– Мужчины?
– Диана – красивая женщина, да еще и актриса, – пожал плечами худрук. – Как думаете, были у нее поклонники?
– То есть вы ни о ком особенном не в курсе?
– Нет. Вряд ли Диана стала бы делиться со мной своими амурными делами!
– А с кем могла бы?
– Ну, с кем-то из труппы, из актрис… Она водила дружбу с Леночкой Кузьминой – у нее можно поинтересоваться.
– Обязательно поинтересуюсь, – сказала Лера, делая пометку в блокноте. – Скажите, а если бы поклонник Дианы оказался кем-то из труппы, вы бы об этом знали?
– Понимаете, я стараюсь не лезть в личные дела артистов, – вздохнул худрук. – Если их амурные приключения не сказываются отрицательно на работе, мне, в сущности, и дела нет!
– Ясненько… А что вы можете сказать о Третьякове? – спросила она, вспомнив, что сестрица описывала его как знатного ловеласа.
– О Кире? – изумленно захлопал глазами худрук. – Почему вы о нем спросили?
– Ну, он
– О, так вы, значит, театралка?
– А еще, – пропуская вопрос мимо ушей, добавила Лера, – вы упомянули, что Диана играла почти во всех спектаклях: я делаю вывод, что она и Третьяков часто становились партнерами, так?
– По сцене – да. Что касается остального, то, как я уже говорил, личная жизнь артистов – не моего ума дело!
– Хорошо, давайте поговорим о другом. Я заметила видеокамеры на входе в театр и у касс, а еще есть?
– Одна – на служебном входе.
– И все? – удивилась Лера. – Во всем театре три камеры?
– Ну да, а зачем нам больше? – развел руками Сомов. – К нам же урки, простите, не захаживают – народ-то все больше интеллигентный, адекватный!
– Что, никогда происшествий не случалось?
– Да что вы, в самом деле: это же театр, а не пивной ларек!
– И с артистами?
– Наши артисты – люди безобидные: если и водятся за ними грешки, то самый страшный из них – превышение скорости за рулем!
Через три с половиной часа Лера сделала перерыв и пошла в буфет выпить кофе: несмотря на то, что в этот день спектаклей не ожидалось, буфетчица оказалась на рабочем месте. Ее звали Любой, и она стала настоящим кладезем информации. Так часто бывает: обслуживающий персонал театров – невидимки для зрителей, на них почти не обращают внимания, ведь главные действующие лица находятся на сцене! Однако эти самые «невидимки» – люди, причем зачастую весьма наблюдательные: у них имеются глаза и уши, впитывающие информацию о происходящем вокруг, а также язык, чтобы либо держать его за зубами, либо распустить и рассказать что-то интересное благодарному слушателю.
– Ужас, просто ужас! – качая головой, причитала Любовь, суетясь у кофемашины и укладывая на блюдце два пакетика сахара и маленькую шоколадку. – Никогда ничего подобного даже в страшном сне не могла себе представить!
– Действительно, – поддакнула Лера, облокачиваясь о стойку в попытке сократить расстояние между собой и собеседницей, – за что убивать актрису? Она не банкир, не занималась бизнесом и не общалась с подозрительными личностями!
– Ну, Дианочка, конечно, была красавицей, – пробормотала буфетчица, ставя перед Лерой чашку с готовым капучино.
Интересный пассаж: когда люди говорят что-то, сопровождая фразу словом «конечно», обычно после этого следует «но»! Однако Люба продолжать не стала, и Лера пошла в атаку.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась она. – Что внешность обманчива?
Буфетчица бросила на следователя быстрый взгляд, потом посмотрела куда-то за ее спину, видимо, проверяя, нет ли поблизости кого-то из «театральных».
– Не то чтобы обманчива, – неуверенно ответила она, – но Диану… ну, понимаете, ее не слишком-то любили в труппе.