Смерть прокурора
Шрифт:
– - По времени последовательность вроде просматривается. Но этого маловато, как вы думаете?
– - Чего маловато?
– - Маловато, если мы хотим увязать шантаж с этими двумя эпизодами, разнопорядковые вещи.
– - А миллион?!
– - рявкнул Глухов.-- Дурацкая цифра! Предел мечтаний подрастающего идиота. Насмотрятся телерадиобредятины, и с ножом на большую дорогу.
– - Убедительно, но, увы, не факт.
– - Голова смущает? Изуродовали?
– - Голова тоже. Смущает способ доставки ее на дом.
– - Ерунда,-- отмахнулся Глухов.-- Если ключ изготовять, в два счета сообразят. У меня самого два ключа... вот они, а я почти все кабинетн в училище ими запираю. Универсальные. У олигофренов,
– - И когда, вы полагаете, голову пронесли?
– - Позавчера. Меня сутки не было дома. Надеюсь, алиби не придется доказывать?
Алексей кивнул.
– - Когда утром позавчера уходил, головы не было.
– - А собака?
– - Собака у тещи пропадала. А вчера с утра и до полудня, до нашего прихода, караулила квартиру. Не выпускал.
– - Супруга с дочерью были, кажется, в отъезде?
– - Были.
– - Ну, хорошо.-- Алексей дал подписать протокол и захдопнул папку.-- В ближайшие день-два вы мне понадобитесь. Где вас удобнее найти?
– - По рабочему телефону. Если куда-то уйду, Зинаида доложит.
– - Иван Андреевич, если не возражаете, еще вопрос. Не для протокола. Вы, как я понял, года три не дослужили?
– - Верно. Три года. Теперь таким, как я, досрочникам, пенсию начисляют со дня увольнения в запас.
– - Сами подали?
– - Сам! Ввиду полной и окончательной победы!
– - Глухов вдруг хохотнул и крепко ударял себя кулаком по колену.-Военно-промишленный комплекс, дорогой прокурор, наголову разгромил собственную страну. Ни одна чужая армия такого разору нанести не способна.
Он выбрался из машины.
– - Бывай, прокурор,-- и двинулся через поле в сторону тракта.
Глава 3.
Когда Алексей вошел в кабинет иачальника РОВД, подполковник Савиных и его заместитель, словно по команде, обратили в его сторону любопытные, прощупывающие взгляды. Он понял, что о возможном назначении его на должность прокурора района этим людям вполне известно, хотя решение с ними никто не согласовывал. В лучшем случае поставили в известность. Сейчас оба терялось в тревожых догадках, поскольку причины подобного назначения представлялись им абсолютно невразумительными.
Внимание начальства было столь явннм, что остальные присутствующие тоже начали оборачиваться в его сторону. Сидящий у окна Крук, следователь облпрокуратуры по особо важным делам, со скрапом развернулся на стуле и уставился на вошедшего сонными, неподвижными глазами. Желая снять грозящую стать неловкой паузу, Алексей взглянул на часы.
– - Я опоздал?
– - Начнем, пожалуй,-- не отвечая прямо на вопрос, буркнул подполковник. Перевел взгляд на дверь.-- Кто там в коридоре? Пусть заходят.
Оперуполномоченный Ибрагимов бесшумно скользнул в коридор.
– - Итак, слово за вами, Евгений Генрихович. Прошу.
Крук шевельнулся, давая понять, что слышит, но продолжал пребывать в полудремотном состоянии. Наконец, когда все расселись, он заговорил, медленно роняя слова:
– - К великому моему сожалению, оба раза я не участвовал в осмотре места происшествия. Ни в случае убийства следователя прокуратуры Шуляка, полгода тому назад. Ни в случае убийства Вениамина Гавриловича Хлыбова, вашего районного прокурора. К великому моему сожалению, дело Шуляжа попало ко мне из третьих рук, что, сами понимаете, не способствует успеху расследования. Кроме того, у меня масса претензий по методам ведения следственной и оперативно-розыскной работы, как в том, так и в другом случае. Что я имею в виду? Прежде всего поражает непрофессионализм. Вопиющий.
– - Следователи ваши. Из областной прокуратуры,-- вставамп полковник Савиных, перебирая лежащие на столе бумаги.
– - Знакомясь с материалами дела, я понял так, что к приезду следственной группы место происшествия оцеплено не было. Болтались случайные люди. Не приняты
– - Беспрецедентный случай в нашей практике,-- развел дуками замначальника Шутов, грузный мужчина с хриплмм, надсаженным голосом.-- Естественно, паника. Самые крутые меры. Переборщили, словом.
– - В случае с Хлыбовым прецедент имелся. Однако все повторилось, до мелочей.
Крук помолчал и, не дождавшись возражений, продолжал разворачивать перед членами оперативно-следственной группы общую невеселую картину. Алексей слушал с возрастающим интересом, хотя все так называемые претензии знал наперед до последнего слова. По редким, настороженным взглядам вокруг он видел, что остальнае члены группы испытывают те же чувства, что и он. Доверия здесь никто ни к кому не питал, тем более к словам. То, что Крук называл "непрофессионализмом", на самом деле было сработано достаточно профессионально под непрофессионализм. Сейчас на его глазах в номенклатурно-бюрократических играх начинался новый этап. Начальство, пусть нехотя, сквозь зубы, но признает допущенные в ходе следствий "ошибки и просчеты". Следующим шагом будут намечены неотложные меры по их исправлению на основе "глубокого анализа". Все это протоколируется и будет подшито с единственном и абсолютно шкурной целью -- обезопасить себя на будущее, если, не приведи господи, когда-нибудь придется держать ответ.
Новый этап может означать одно: следствие по делу окончательно загнано в тупик. Все настолько безнадежно, что любые мероприятия при любой глубине анализа с привлечением следственных работников самой высокой квалификации ни к чему не приведут. Начальство в этом, кажется, уверилось, поэтому не исключено, что для следственной работы будет предоставлена необходимая свобода действий.
Особый интерес у Алексея вызвала фигура самого Крука, который лишь на днях принял к своему производству дело Хлыбова и, похоже, намеревался объединить оба дела в одно. По прежней своей работе в Первомайской районной прокуратуре ему не раз приходилось встречаться с Круком. Похоже, именно ему выпала роль следственного работника самой высокой квалификации, который, возглавляя группу, своими умными, по-немецки скрупулезными действиями при полной и всесторонней поддержке местных органов дознания блестяще докажет в конце концов полную безнадежность этих дел, ибо все возможное и даже невозможное будет сделано. В результате, "непрофессиональные" действия заинтересованных лиц на начальном этапе расследования окажутся полностью реабилитированы и, возможно, забыты.
Любопытно, знает ли Крук о назначенной ему роли? Или "его играют" втемную?
Атмосфера подозрительности и безнадежности особенно сгустилась, когда следственные и оперативные работники по настоянию Крука один за другим стали отчитываться за отработку закрепленных за ними в ходе официального расследования версий. Крук, помимо отчета, предлагал каждому внести собственные предложения или сделать выводы из проделанной ранее работы; двум следователям из соседнего района учинил настоящий допрос, подняв их на ноги, как школьников. Видно было, что Крук таким способом хотел переломить прежнее исполнительское, равнодушное отношение к делу. Но его расчет задеть самолюбия, оскорбить, быть может вызвать огонь на себя и заставить высказать обиды, чтобы в конечном счете извлечь из заварухи рациональное зерно, успеха не имел. Самолюбия были давно растоптаны, обиды всерьез никто не принимал, даже напротив: такого рода накачки и разгоны были привычны и почитались за должное. Поэтому стена недоверия вместо того, чтобы рухнуть, продолжала расти.