Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск

Фиш Роберт Ллойд

— Да, знаю.

Террел знал, что каждый год Селлерс оплачивал поход группы городских сирот в цирк и всегда широко это рекламировал. Сирот хорошо кормили, потом вели в цирк и много фотографировали с Селлерсом, мэром Тикнором и другими важными персонами. Местные газеты обязаны были освещать это дело, но пресс-агент Селлерса жаловался, что репортажи преуменьшали его значение из-за предвзятого отношения к его хозяину. Некоторые издатели даже предполагали, что сирот выбирали именно потому, что у них нет родителей, которые могли бы уберечь их от

притворных рекламных трюков.

— Этот год был грандиозным, — доверительным тоном продолжал Селлерс. — Ты, Сэм, убудешь годами наслаждаться, гладя, как дети развлекаются. И еда — я заказал полсотни лучших индеек, и это было только начало. — Не поворачивая головы, он бросил: — Бен, давай эти снимки.

Бен Ноубл, его пресс-агент, поддакнул:

— Только что со сковородки, Айк, — и вложил толстый конверт в протянутую руку Селлерса.

— Взгляни, Сэм, — Селлерс вытащил около дюжины отпечатков. — Я не хочу сейчас занимать твое время. Ты можешь их просмотреть позже в офисе. Взгляни только на эту блондинку с укротителем львов. Когда-нибудь видел что-то подобное?

— Очень трогательно…

— Я пришлю к тебе девушку со всем материалом, который тебе нужен. Имена, возраст, кое-какие интересные истории и прочее. У нее есть целая подшивка, Сэм. Все, как у порядочных людей.

— Вроде моих читателей — вы это имели в виду?

— Да, что-то вроде того.

Террел усмехнулся.

— Я уверен, у тебя достаточно материала, чтобы заполнить мою колонку на пару недель. До окончания выборов, во всяком случае.

— Правильно, — кивнул Селлерс. — Надеюсь, ты не думаешь, что я на тебя давлю. Но заполни свою колонку чем-нибудь приятным. Увидишь, как это хорошо оплачивается.

— Может быть, мне взять отпуск на пару недель? — предложил Террел. — Это была бы хорошая идея?

— Хорошо сказано, — Селлерс внимательно изучал его, глаза между прикрытых век стали двумя темными точками.

Один из огромных парней рядом с ним беспокойно задвигался.

— Я думаю, Айк, он выдохся. Может быть, отпуск пойдет ему на пользу…

— Может быть.

— Здорово у вас получается, — хмыкнул Террел, — как у шарманщика с обезьяной.

Селлерс ткнул стопку снимков Террелу в живот:

— Не шути со мной, парень…

Властность внезапно проявилась на его лице; Террел мог разглядеть садистскую ухмылку в его глазах и в изгибе его холодных толстых губ.

— Ты бери эти снимки. Смотри на них каждый день и помни, что я тебе говорил.

У Террела пересохло во рту, он знал, что лоб его вспотел. Но он дал снимкам упасть на пол.

— Моя колонка занята на две недели. У меня нет ни свободного абзаца.

Айк Селлерс смотрел на снимки у своих ног. На него смотрело напудренное лицо клоуна, изображая печаль накладным носом и опущенными уголками грустных собачьих глаз. Селлерс медленно и осторожно выдохнул, как будто выпускал летучее и опасное вещество, которое могло взорваться.

— Это все, что я хотел сказать тебе, Сэм. Пошел вон!

— С удовольствием.

9

Террел

зашел в аптеку напротив «Клейтона» выпить кофе и дал себе возможность снять нервное напряжение; в стычке с Селлерсом не было ничего смешного. Айк был могущественным человеком, вспыльчивым и злопамятным. Он ничего не тратил понапрасну, и угрозы — меньше всего. Террел сидел со своим кофе до тех пор, пока пальцы не перестали дрожать, затем вышел и подозвал такси. Он решил снова встретиться с Сарнаком. Должно быть, Колдуэл с его программой реформ был очень опасен для Селлерса, иначе тот не стал бы затевать такую откровенно глупую игру.

Атмосфера в штабе кампании Колдуэла за последние сорок восемь часов разительно переменилась. Тогда все здесь дышало энтузиазмом мессианства; Колдуэл скакал впереди на белом коне честного политика, и силы зла в беспорядке отступали от его сияющего копья. Террел помнил это чувство, правда, немного подправляя для своего блистательного сюжета. Но сейчас большой зал был почти пуст, а флаги и портреты казались удручающе неуместными на фоне подавленной тишины. Две молодые девушки за столом подняли на него глаза, готовые к защите. Террела тронуло выражение вины на их лицах. Почему они должны испытывать вину?

Одна из них вышла найти Сарнака, другая нервно комментировала погоду. Террел с облегчением отвернулся от нее, когда Сарнак выглянул из своего офиса и позвал:

— Не хотите войти, мистер Террел?

Сарнак был бледным и нервным; у него дергалась левая щека, и выглядел он, словно не спал несколько дней.

— Вы в великолепной форме, — сказал Террел, — ясные глаза, излучающие уверенность.

— Пожалуйста, садитесь. В моем положение трудновато расслабиться. Так много надо сделать и в то же время ничего нельзя… Ничего, ничего… — он сжал кулаки. — Ничем нельзя помочь. Вообще ничем!

— Что вы делаете?

Сарнак снял очки и прижал кончики пальцев к закрытым векам.

— Мы наняли частных детективов. Они проверяют все — все, что касается подноготной Эден Майлз и того патрульного полицейского — как его — Колан, который застрелился. Просматривают все свидетельские показания в поисках проколов. Национальный комитет предложил нам открытый кредит — они верят в мистера Колдуэла. Деньги, время на телевидении, свои лучшие перья, лучших следователей, все, что у них есть. Нас прекрасно поддерживают.

— Ну, если быть циничным, — куда же они денутся? Он — их дитя, они не могут его выбросить за борт. Это могло бы повредить партии по всей стране. Вы говорили сегодня с Колдуэлом?

— Да, рано утром. Он все еще не понимает, что произошло. Настаивает, что его ударили сзади. Полиция, конечно, не согласна.

— У них все сфабриковано. Пэдди Колан мертв, а его свидетельские показания на предварительном слушании записаны и будут переданы в суд. При нынешнем положении вещей за Колдуэла некому вступиться. Все, что вы можете сделать, как верный друг — это привести в порядок его дела и утешать вдову.