Смерть сказала: может быть
Шрифт:
– Полноте! – гневно сказал Лоб. – Вы ненавидели жену.
– В том-то и дело, что это не так. Мы с ней не понимали друг друга, а это не одно и то же. Просто мы не могли ужиться под одной крышей – вот и все.
– Вам надо было развестись.
– Для этого требуется согласие обеих сторон.
– К тому же у нее были деньги.
– Послушайте! Я мог бы разбить вам… Бармен поставил на стол запотевшие стаканы и графин.
Нелли откинулся на спинку кресла.
– Да, – вздохнул он, – у нее были деньги. И она не умела найти им применения. И принимала меня за психа. Мне это осточертело…
Он обеими руками потянул Лоба за рукав.
– Клянусь вам, Эрве, я никогда об этом не думал… По крайней мере, осознанно… Когда-то я сказал себе: «Если с ней что-нибудь случится… если ее не станет…»
– Вы бы сразу навлекли на себя подозрения, – заметил Лоб. – Вы же ее наследник.
– Согласен. Но я воспринимал себя иначе. И когда вы привели в наш дом Зину, вот тут-то оно и началось… Не так, как думаете вы. Вы считаете меня закоренелым преступником… мозг, холодно рассчитывающий каждый шаг… Я же был от такого весьма далек… Я возжелал эту девушку, как никогда и никого… А между тем сколько их перебывало за мою жизнь! Но вам этого не понять…
– Скажите на милость!… Ведь я тоже…
– Да нет же, вы ее не любили. Не так, как я. Вы не способны потерять голову… Зина… ей нужно было все… чтобы забыться. У нее темперамент наркомана, как и у меня. Называйте это любовью, если угодно. Но наше чувство гораздо сильнее. Мы с ней просто теряли ощущение времени.
Лоб отпил глоток, который испарился у него на языке, как вода на раскаленном песке.
– И это началось… – начал он.
– Сразу же, разумеется. И безо всякого расчета!
– Присутствие Мари-Анн вас нимало не смущало!
Нелли взглянул на Лоба как на диковинного зверя за решеткой.
– Когда страдаешь от голода и жажды, – сказал он, – то сначала ешь и пьешь. Угрызения совести – это годится для пресытившихся. Только мы… чем больше мы пили, тем сильнее становилась жажда.
– Ах, увольте! – пробормотал Лоб. – С меня хватит!
Не будь тут бармена и этой парочки в глубине бара, которая шушукалась за столиком, он залпом опустошил бы целый графин прямо из горлышка.
– Меня осенило внезапно, – продолжал Нелли.
– Вдохновение, – скривился Лоб.
– Вы даже не представляете себе, как точно выразились. Зина считала, что ее преследуют, гонятся за ней по следу, как охотник за дичью… что она обречена на погибель… Вспомните происшествие с автобусом… чистое совпадение; подобные аварии случаются каждый Божий день. Вы со мной согласны? История в Милане – того же порядка. Вечерами на женщин нападают – такое случается сплошь и рядом… Она воспринимала это как рок.
– Ее детство…
– В том-то и дело! И вот она решила покончить жизнь самоубийством… Возможно, это глупо, но вопрос не в том… Я только стараюсь, чтобы вы поняли, как я пришел к мысли принять эстафету. Девушка, которой, похоже, угрожала смерть в рассрочку… Мне представился отличный случай… Я воспользовался моментом, когда был один, чтобы открыть загон для быка…
– Это было рискованно!
– Рискованно? Бросьте!… Когда я пилил трубку, машина стояла в гараже. Представляете? Что касается загородки, то я держался настороже. Да вы и сами видели. В случае малейшей опасности
Нелли залпом выпил свой коньяк и улыбнулся. Несмотря на тревогу и изнурение, он все еще испытывал удовлетворение от своей находчивости, как рассказчик до самого конца истории радуется удачным находкам. И вдруг он поднес ладонь к глазам, чтобы помешать пролиться слезам.
Лоба затошнило от отвращения.
– И конечно же, – сказал он, – я сам и предоставил вам благоприятные обстоятельства, которых вы так ждали.
– Разве я ждал? – удивился Нелли. – Право, я уже сам не знаю… Мы жили сегодняшним днем. Будущее? Зачем оно?.. И вот два дня назад жена сказала, что Зина поедет в Аспремон с кем-то встретиться.
– А ведь я советовал ей молчать, – опять прервал его Лоб.
– Вы ее очень плохо знали, ее тоже. Одно только предположение, что Зина завела любовника, вызвало в ее душе возмущение, которое должно было найти себе выход… Ей казалось грязным уже само это слово. Поначалу я струхнул… Я подумал, что она все поняла… А между тем я прибегнул к мерам предосторожности – Зина сняла виллу на свое имя. И мы всегда ездили туда порознь…
– Да… да… – нетерпеливо прервал его Лоб. – И как же вы поступили?
Нелли уселся поглубже, как будто нуждался в опоре. Он поставил стакан, не в силах унять дрожь в руках.
– Мне оставалось предоставить Мари-Анн свободу действий. Она собиралась поехать на «симке», взяв Зинин плащ… Мне оставалось только найти благовидный предлог для того, чтобы задержать Зину на фабрике… Я вам уже сказал: все шло гладко как по маслу… Все думали бы, что покушались на Зину, поскольку Мари-Анн как бы ее подменила… И вы первый подтвердили бы, что я даже не был в курсе дела.
– Ну и сильны же вы… Так называемое безупречное убийство… Преступление, которое совершается как бы само собой.
– Я отказываюсь вам объяснять… – сказал Нелли. – Вы все толкуете превратно. Для такого иезуитского ума, как ваш, да… это может казаться силой… А между тем события разворачивались сами по себе, как болезнь…
– А взрывчатка? Что ни говори – а ведь вам пришлось собственноручно поместить ее на нужное место!
– Динамита и прочего в деревне хоть отбавляй. Когда мы купили хутор, я обнаружил на участке целую кучу разных взрывных устройств – их закопали во времена макизаров [ 10 ]. Знаете, заложить динамит в дверной проем – дело нехитрое!
Note10
Макизар – так во Франции называют участников Сопротивления, поскольку они прятались в густых зарослях (по-французски маки). (Примеч. перев.)