Смерть сказала: может быть
Шрифт:
Лоб размечтался. Когда он взглянул на циферблат, шел восьмой час. Он дал себе еще полчаса сроку, но тут вдруг увидел в самом низу машину и узнал «симку». Она росла с каждым поворотом дороги, смело обгоняя попутный транспорт. Какая неосторожность! Пока он ждал, сердце его бешено колотилось. Он предпочел бы встретиться с Зиной, когда она будет уже за оградой. Тогда он отрежет ей путь к отступлению.
Он услышал скрип колес в тот момент, когда «симка» въехала на частную дорогу. Пора. Он подал назад до поворота. Зина оставила машину за оградой; ворота были приоткрыты. Похоже, она не намеревалась
Ему показалось, что в него залпом разрядили ружье. Грохот, воздушная волна взрыва отбросила его назад. Вокруг него летел строительный мусор, ветки. Потом дождем посыпались сорванные листья. Из виллы выбивались тучи рыжего дыма.
– Зина!
Лоб с криком бросился к дому. У крыльца лежало тело, распластавшись в луже крови. Аллея была завалена обломками. Он кашлял. Плакал.
– Зина!
Лоб опустился перед молодой женщиной на колени, повернул на спину и, собираясь проверить, дышит ли она еще, так и замер, постыдно счастливый.
Перед ним лежала Мари-Анн.
Глава 11
– Какой бред! – изрек Бонатти, колотя по столу кулаком. – Пластиковая бомба. Да вы себе только вообразите… Надо быть настоящим психом. Психом!
– Но я всегда так и думал… с самого начала, что мы имеем дело с умалишенным, – сказал Лоб.
– Да, знаю. Не напоминайте, – проворчал комиссар. Филипп Нелли молчал. Запрокинув голову, откинувшись на спинку кресла, он казался непричастным к этому разговору.
– Извините, господин Нелли, – продолжил комиссар, – но я попрошу вас подумать еще… Постарайтесь вспомнить… Мадам Нелли и в самом деле не говорила ничего такого, что могло бы…
Нелли поднял голову. У него распухли глаза, лицо почернело, а взгляд – как у человека, который очень долго отсутствовал и, похоже, не совсем узнает повернутые к нему лица.
– Ничего, – пробормотал он. – Я довольно поздно приступил к работе вместе с маленькой Маковски… Я составляю новые духи, которые мне трудно даются… Внезапно я обнаружил, что уже шесть часов… Поскольку мы были еще далеки от завершения работы, я позвонил жене по внутреннему телефону и предупредил, что мы задержимся до восьми – половины девятого.
– Где ваша жена находилась в этот момент?
– У себя в кабинете.
– Одна?
– Конечно. Она только спросила меня, вернется ли Зина в Ниццу или поужинает с нами. Я за нее ответил, что она останется на ужин. Тут Мари-Анн повесила трубку. Вот и все.
– Она никогда не упоминала про эту виллу?
– Никогда.
– Как по-вашему, почему она взяла «симку» и плащ, принадлежащий девушке?
– Понятия не имею. Я и сам этого не понимаю. Лоб поднял палец.
– А я понимаю. Зина задерживалась на фабрике. Она наверняка не сумела уведомить об этом своего любовника. И вот мадам Нелли воспользовалась моментом, чтобы проникнуть к этому человеку. Она подумала, что если он приедет на виллу первым, то ничего не заподозрит, узнав голубую машину
– Но на что могла она рассчитывать?
– На возможность объясниться с этим мужчиной.
– Какая неосторожность! – оборвал его Бонатти. Он присел на краешек своего письменного стола, взял было пачку «Житан», но тут же отбросил и сурово глянул на Лоба.
– Вам следовало вмешаться!
– Но как я мог ее узнать? – запротестовал Лоб. – Мне ничего не было известно о ее плане. Я вам уже объяснил, что ждал ее звонка. Я прождал целый день… Она должна была поговорить с Зиной, позвонить мне. Но предпочла действовать самостоятельно… как и я.
Комиссар снова обратился к Нелли:
– Послушайте… поскольку мадам Нелли знала, что девушка ездит на эту виллу, она…
– Нет, – резко оборвал его Нелли. – Нет. Повторяю вам, она мне ничего не говорила.
– Была ли у нее привычка скрывать от вас свои заботы? – настаивал Бонатти.
– У нас отсутствовало согласие насчет малышки, – сказал Нелли. – Вы позволите?
Взяв из пачки сигарету, он прикурил ее от зажигалки комиссара и, прикрыв глаза, вдохнул дым, как будто глотал горькую таблетку.
– У нас отсутствовало согласие, поскольку у моей жены были нелепые взгляды на некоторые вопросы. Скажи она мне: «У Зины есть любовник», я пожал бы плечами. Впрочем, такая проблема обсуждалась. Мсье Лоб, наверное, помнит… И главное, она знала, что я запретил бы ей ехать на виллу… по той простой причине, что Зинина личная жизнь нас не касается. Но только моя жена…
– Да, – сказал комиссар. – Продолжайте… Ваша жена…
– Я был не прав, – пробормотал Нелли. – Я часто над ней подшучивал. Знаете, противоречить – это у меня в крови. Это сильнее меня. Если говорят «белое», я говорю «черное»… Как бы шутки ради… Но Мари-Анн не понимала шуток. И на этот раз оказалась права.
– О да! – подтвердил Бонатти. – И меня удивляет, что вы сами не опасались того же, что она.
– Опасался… но не все же время?! У меня трудная работа, гораздо труднее, чем полагают. Зина… разумеется, она очень мила… Но в конечном счете на свете существует не она одна… И потом, повторяю вам, я и понятия не имел об этих ночных вылазках, об этой вилле…
– Ну а, судя по поступкам, поведению девушки, вы не догадывались, что она таится, что-то усиленно скрывает?..
– Знаете, когда дозируешь химические препараты, фиксируешь данные, проводишь опыты, требующие предельной точности, тебе уже не до настроения окружающих. Зина показала себя внимательной, проворной, исполнительной… к тому же она одарена исключительно острым обонянием… Это все, что мне требовалось от нее.
– Но в том-то и дело… – возразил комиссар. – Эти последние дни она могла быть уже не столь внимательной, менее исполнительной…
– Я ничего такого не замечал.
– Не проявляла ли она смущения, недовольства, когда вы решили работать на фабрике, в ожидании, пока ваш магазин в городе будет готов к открытию?
– Ничего подобного.
– А как она отреагировала на то, что вы задержали ее на работе вчера вечером?
– Да никак особенно.
– Получала ли она письма, спрашивали ли ее по телефону?