Смерть в гриме

Дарк Олег

За школу подросла, но все равно оставалась очень небольшой, компактно и легко сложенной. Выходя из класса, я видел, как в соседнем скрывается. Могла по-прежнему на спор встать во время урока, подойти к окну и сползти по водосточной трубе.

Младшим научным сотрудником, стесняясь слова «младший». Как вдруг стал попадать с ней по вечерам в один автобус и уже готов был поверить в неслучайность наших встреч. Она шла впереди, я сзади, приноравливаясь к ее шагам. Когда поравнялись, ты ко мне сейчас совсем не подходишь, косясь, прошептала Нина. — Ведь теперь-то тебе уже ничего, наверно, не запрещают. — Мне никогда не запрещали, это я все сам, — отвечал я. — Ты хочешь зайти? Но только у меня сейчас

все. — Нет. — Давай в другой раз обязательно. Натягивая закрученную темную прядь до носа и опять выпуская. — У тебя родители уезжают? — Откуда ты знаешь? — Только ты разоришься на мне, я боюсь. А когда? Всегда же видно. — У меня есть деньги. В субботу. — Правда? Мне как раз предстоят покупки, я буду нагружена. Мне надо заехать за ними, поможешь дотащить?

Мы ходили по каким-то домам, меня оставляла ждать внизу. Я инстинктивно чего-то боялся, что меня увидят знакомые. Спускалась с какой-то еще коробкой. А я их за ней таскал. Когда набралось достаточно, по ее мнению, велела поймать такси. На мою попытку расплатиться сказала, что это ее дела и чтобы я не лез. — Ты не знаешь, я очень честная. Откидываясь на сиденье, закидывая голову, закуривая. В пепельницу сунула спичку. — Мне дармового не надо. Когда будет за что, как липку обдеру. Тебе нравится тут сидеть? похлопала рядом. — Очень. — Ну значит, я тебе ничего не должна.

У подъезда подхватила у меня. — Спасибо, здесь я уже сама. Завтра, все будет завтра. Не обидишься, дотерпишь? Просто я устала. Только ты никуда из дома. Мне когда лучше прийти? — Нет, конечно. Все равно, — как сомнамбула, отвечал я. — Ну вот, значит в три, устроит? Я тебя пока не буду целовать, чтобы не испортить впечатление.

Они все вынесли: одежду, деньги, посуду, телевизор, оба магнитофона. Я два дня дежурил во дворе, но она все не появлялась. А в квартиру зайти стеснялся. Как всегда быстро оглядываясь, выходит из подъезда. Оступаясь и уклоняясь в сторону, не остановилась. Это ты, ты все подстроила, бежал я за ней. — Извини, что у меня тогда не получилось прийти. — Это ты, я знаю, нарочно. — Давай перенесем. В чем дело, ты что, с ума сошел? (Задержавшись.) — Но я же знаю, что это ты. — Знаешь что, ты, пожалуйста, больше ко мне не приставай. Я тебя не хочу видеть. Можешь считать, что мы с тобой незнакомы. Будешь преследовать, я знаю, кто сможет с тобой поговорить.

10

преследовать, я знаю, кто сможет с тобой поговорить. А мой самострел по-прежнему лежал в сумке.

Подталкивая сзади в спину, обещали, что будут учить меня. А я — что готов с ними хоть сейчас выйти. Вот хорошее место и не видит никто, произнес один, когда мы немного отошли. Достав из сумки самострел, я направляю его на них. Ах, вот ты как, удивленно сказал другой, отступая, вытащил пистолет и снес мне полголовы.

11

Дети разного возраста у подъезда. Они виснут и качаются на решетке, прыгают со скамьи, сбегают и возвращаются по ступенькам. "Суки безработные," — кричит на них старуха.

Дети: — Старая дура, старая дура! Дура старая, у-у.

Из подъезда выходят «молодые» с коляской, младенцем на руках и ребенком постарше. Старуха их замечает.

Старуха: — Дети! Их надо давить между колен, а не рожать. А вы их рожаете.

«Он» (передавая младенца, шепотом): — Просто она сумасшедшая.

«Она» (укладывая и не слушая): — И чего кричит.

Ребенок постарше: — Я не понимаю, как взрослые могут так говорить. Их же самих когда-то родили.

Старуха: — Всех бы поубивала, а то бегают. О прошлый год залезли на ту сливу да всю и пообтрясли.

«Он»: — Неужели всю?

«Она»: — Неужели?

Один из детей (не унимаясь): — Блядь глупая пришла. Ты глупая

блядь.

«Она»: — Вот потому и дети у них.

Ребенок постарше: — Забывают, что ли? я не понимаю.

«Он»: — Да сумасшедшая.

Уходят.

Старуха (грозя палкой): — Вот щас я вам.

Дети: — У-у-у.

Она жила на первом этаже с двумя внуками, которые тоже бегали и кричали вокруг нее, мужем, молчаливым стариком, и миловидной пухлой дочерью. Недавно к ним присоединился грузин не грузин, а из тех, кого в народе называют «черными». Торговец, видно, что спекулянт, решили соседи, как всегда связывая лицо "кавказской национальности" с самой вредной для народа деятельностью. У подъезда и впрямь появился «Мерседес». Встретив меня вечером у лифта, дочь старухи втянула ноздрями отдающий алкоголем воздух и сказала: — "Говорят, ты стал попивать. Ты же еще молодой." — "А, занимайтесь своим делом," — ответил я, опираясь о стену. Дочь старухи скрылась в квартире, быстро прикрыв дверь.

12

Заметки о Толстом

Достоевского не любил никогда.

Держась за Толстого.

А когда не нравится, испуганно говори себе: "великий писатель, великий писатель"… Может быть, поможет.

Его недостатки — это его достоинства.

От обработанного привычным литературоведением читателя обыкновенно ускользают два момента. Краткость Толстого. Размеры эпопеи обыкновенно вводят в заблуждение. Неудача "Войны и мира" заключается в беглости и торопливости описаний и эпизодов. То, на что было бы потребно 20 страниц, проговаривается на двух (одной).

Момент 2. Безрадостность толстовского мироощущения. Первые два тома (самые приятные для меня) есть только преддверие катастрофы и крушения, описываемых в 3 и 4. 12 год — крушение. Из героев уходит радость, заменяемая на разные лады чувством долга, например. Важное значение имеет смерть стариков (старых Ростова и Болконского), то есть представителей еще счастливого сознания.

О снобизме Толстого. Не знаю, откуда взялся миф о его народничестве (в широком смысле, роевое начало и проч.). Презирал всех, считая ниже себя. Народ для него (любая толпа, сенаторов например) либо туп (богучаровцы), либо простодушен, то есть опять-таки второго сорта. Кроме отдельных выделяющихся интересных приятных личностей (Пьер Каратаев).

Другого аристократа, как этот граф, в русской литературе не было.

12 год переносит в 25-й, в крайнем случае в 26, после которого изменился стиль и настроения. Но значит же, к этому времени уже что-то менялось, а не сра. Время действия 3 и 4 томов "Войны и мира" — 40-е гг. ХIХ века.

13

Ехали на трех "мерседесах".

14

прислала мне сказать. Но это я потом догадался. Представь мои ощущения, конечно, первый отзыв. Да ее и невозможно было не заметить. Смотрела многозначительно из толпы, как мне казалось. Тем более среди всех этих полуженщин. Я отвлекся на что-то, потом оборачиваюсь, а ее нет нигде. Я даже ушел, не дождавшись, раньше. Может, я о ней всю жизнь мечтал. Такой был шанс, ничего не знаю о ней. Может, она больше не придет. Я уже стал о ней забывать, когда на квартире каких-то волосатых, он мне дверь открыл, и жена у него такая же. Мне просто кто-то предложил, что есть возможность почитать с Кибировым и Сухотиным. А я обоих в первый раз вижу. Когда дошла до меня очередь, все расползлись по квартире, переговариваясь. Ну ничего общего, откуда взялась. Я закончил, и она встала. Я побежал за ней, потому что думал, что опять упущу. А она просто на кухне с хозяйкой. Я спросил ну, у этого, он еще