Смерть в подарок
Шрифт:
– Проходите, как зовут вас, – женщина оттаяла, увидев доброе старушечье лицо, просящее помощи. Тем более, что нет такой женщины, которая не любит поговорить о жизни. Особенно, если у этой женщины нет других интересов и своей личной жизни. Тут, видимо, был именно такой случай.
– Я баба Дуся. Можете так меня называть, – Евдокия Тимофеевна осторожно прошла, – только прошу вас, не говорите Оленьке о том, что я к вам наведывалась. Заругает она меня, как пить дать, заругает.
– Ну, конечно, не волнуйтесь, идемте на кухню, чаю выпьем.
– Я
Женщина усадила бабусю на табуреточку, поставила чайник и села напротив.
– Да, тяжело Оле-то, – сказала она, – отца-то убили.
– Да, горе у нас горе. Такой был Иван, племянничек мой, хороший, но вот так получилось. Я вот старая ноги передвигаю, а он, родимый… – баба Дуся отерла платком глаза. – И Оля замкнулась. Не знаю, что и делать.
– И не говорите, с этой молодежью замучаешься. Вон у меня дочь, примерно такого же возраста. Все носится где-то. Замуж никак не выйдет. Что интересно – и не собирается. все мужики, говорит, гады. Лучше жить одной – проблем меньше.
– У вас дочь, как зовут, – проявила интерес бабуся.
– Валя. Непутевая она.
В этот момент на кухню как раз вошла Валя.
– Может хватит про меня всякие гадости говорить, – резким тоном произнесла она.
– Да это вот Олина, соседки нашей, родственница. Сидим, разговариваем, – стала оправдываться мать.
– Уж ты тогда и про ее хахаля расскажи, чтобы не одна я такая непутевая была. Пусть все знает.
– Какого такого хахаля. Мне Оля сказала, что нет у нее никого, – заохала баба Дуся.
– А вы верьте ей больше, она вам и не такого расскажет. Стыдно, поди, – Валентина взяла со стола печенье и ушла в комнату.
– Это кто ж такой? – спросила бабуся у женщины. – Вы уж мне поведайте, кто это крутится возле моей Оленьки?
– Я и не знаю, правду сказать, – ответила та. – Жил раньше с ней тип какой-то, но теперь уже его нет.
– Куда делся? Что за тип?
– Валька говорит, что муж, но не знаю.
– Так она замуж вышла и мне ничего не сказала, – стала деланно возмущаться бабуся, – ну, прохвостка.
– Вы уж особенно на нее не давите, ей с этим мужиком тяжело было, вот она, наверное, и молчит.
– Почему?
– Так они такие скандалы устраивали, что стены тряслись. Мне даже страшно за нее было. Бил он ее, видимо.
– Да вы что? Бедная девочка. А сейчас что нет его?
– Давно уже не слышно, – женщина подлила еще чаю, – а так ничего плохого про вашу Олю не скажу. Человек она аккуратный, не ссорится, поможет, если надо. Просто не повезло с мужиком.
– Да, – призадумалась Евдокия Тимофеевна, – ну что ж, спасибо за гостеприимство, пойду.
– Вы, если что, заходите. Всегда рады будем, – женщина проводила бабу Дусю до двери. – Только не говорите, что это мы про нее рассказали вам. Все Валя, не может язык за зубами держать. Уж ляпнет, так ляпнет.
– До свидания.
Баба Дуся тут же позвонила в дверь к Оле. Та была дома и, впрочем, не очень удивилась приходу старушки.
– Снова вы, проходите, – сказала Ольга.
– Я, вот решила поговорить с тобой еще разочек.
Кутузова немного округлила глаза, ведь они только вчера разговаривали и довольно много, но все-таки решила удивления своего не показывать. Она помогла раздеться бабе Дусе и проводила ее в комнату.
– Говорить можно бесконечно, – тихо сказала Ольга, – но ведь толку от этого никакого. Никому это не поможет и не спасет. Все уже случилось, – женщина, видно, снова вспомнила про отца и на глазах у нее появились слезы.
– Спасти его мы и правда не сможем, но ведь нам еще и убийцу его найти надобно. Если мы все скрывать и молчать будем, то этот человек так и будет ходить на свободе. Он будет радоваться тому, что сумел всех нас перехитрить. А потом, глядишь, ему еще чего-нибудь захочется. Раз все так безнаказанно для него прошло. И сама подумай, – говорила бабуся, заглядывая в глаза, – тот, кто убил твоего отца этим убийством какую-то цель преследовал. Ведь не просто так, для развлечения он сделал это. Видно, что-то требовалось. И раз он на это надеялся, то видно так и будет. А потом кто знает… Может, у него далеко идущие цели. Вот нам и надо все хорошенько выяснить, все узнать, разузнать, чтобы сопоставить все и, как говорится, выводы сделать.
– Но ведь я не против, – удивленно сказала Оля, – что вы меня теперь уговариваете. Я что знала, все вам передала. А больше мне нечего вам рассказать.
– Ты Есенина читала? – спросила Евдокия Тимофеевна.
– А он тут при чем? – не поняла Кутузова.
– Как причем? Помнишь, он писал, что «лицом к лицу – лица не увидать. Большое видится на расстоянии».
– И что? Вы, бабуся, меня глупостями не беспокойте. Что вы мне тут стихи сейчас читать будете? – начала злиться Оля, потому что решительно не понимала, куда клонит эта бабуся.
– Я тебе про что толкую. Вот тебе, например, кажется, что то, что ты знаешь никакого отношения к делу не имеет. А ведь так и ошибиться недолго. Ты, допустим, думаешь, что знаешь об этом очень хорошо, слишком хорошо, я бы сказала. И считаешь, что тебе все известно. А как раз это и опасно. «Большое видится на расстоянии». Правильно говорил поэт этот. Ты вот мне про это расскажи. Вдруг я и увижу то, чего ты разглядеть не можешь. Или не хочешь.
– О чем это вы? Что-то я вас совсем не понимаю.
– Подумай, Оля, подумай. Может, ты мне не все рассказала. Мне вот кажется, что ты что-то не договариваешь. А мне надо знать все, чтобы найти того, кто отца твоего убил.
– Хватит, вы меня совсем измучили, – У Ольги началась истерика. Она стала рыдать и ходить по комнате взад-вперед. – Вы в чем то меня подозреваете? Так и скажите!
– Ну что ты, девочка, успокойся. Я не думаю, что ты виновата в смерти отца. Просто я считаю, что ты мне не все рассказала, что знаешь, а это может быть очень важным.