Смерть в саду золотых масок
Шрифт:
— Он что, принял тебя за местного жителя?
— Возможно. — Конан пожал широченными плечами. — Меня почти везде принимают за местного.
— Боги! Как тебе это удается? Ты не похож ни на что из встреченного мною прежде!
— Это-то и подкупает, — хмыкнул Конан. — Скажу тебе больше. Некоторые чернокожие из Черных Королевств полагают, что я — негр по имени Лев Амра, жуткий пират и гроза морей.
— Негр? Боги, помогите мне! Уж не оборотень ли ты?
Выпалив это, Форез тотчас пожалел о сказанном. Гигантская ручища варвара схватила его за горло. Синие глаза
— Я — Конан из Киммерии, — тихо сказал варвар. — И это все. Никогда — слышишь ты? — никогда не предполагай, что я буду дружить с духами, демонами, колдунами, оборотнями, ведьмами и прочей нечистью! Я их ненавижу. Ясно тебе?
— Ясно, — прохрипел Форез. — Отпусти же меня.
Конан разжал пальцы и пробурчал:
— Ладно.
Заведение Хань Ду предстало перед ними в конце переулка, стиснутого лотками и прилавками. Здесь пахло рыбой и водорослями, хотя до, моря было далеко.
Рыбу привозили издалека, обложив ее льдом с горных ледников. Однако эта мера предосторожности помогала не всегда. Рыба попадала в городок чуть подпорченная, и оттого острый морской запах становился еще сильнее.
Два круглых фонарика тихо покачивались над входом. В окне маячила толстая женщина с обиженно надутыми губами. Замученная худышка шваркала тряпкой по крыльцу, видимо, пытаясь придать заведению сколько-нибудь приличный вид. Удавалось ей это плохо.
Конан остановился.
— Ты по-прежнему уверен, что желаешь видеть Хань Ду?
Форез нерешительно кивнул и шагнул вперед Киммериец смотрел ему в спину и покачивал головой. Затем крикнул:
— Учти, вызволять тебя отсюда я не буду!
Форез обернулся, помахал ему рукой и исчез за обтрепанной занавеской, сплетенной из тростника.
Он очутился в небольшом помещении, где тускло чадила масляная лампа. Здесь пахло странными благовониями и дымом ароматических курильниц.
Любой знаток сказал бы Форезу, что все благовония — самого дурного качества, но для бритунца это было не очевидно, поскольку он вообще в этих тонкостях не разбирался.
Толстая женщина — та, что была видна с улицы, — пошевелилась у окна. На ней был неряшливый шелковый халат, наброшенный прямо на голое тело. Форез увидел жировые складки уставшей немолодой плоти, и ему сделалось противно.
— Ну? — сипло спросила женщина. — Ты принес что-нибудь покурить старой доброй Фу?
— Насчет Фу — определенно, — вздохнул Форез.
Женщина, не поняв его, склонила голову набок. После короткого молчания она повторила вопрос:
— Ну, так ты принес покурить для старой доброй Фу?
— Нет, — сказал Форез. — Я хочу видеть Хань Ду. У меня к нему важное дело. И если старая добрая Фу проводит меня к хозяину…
— А… — Женщина глубоко вздохнула, отлепилась от окна и двинулась к Форезу. — Ладно. Я провожу тебя.
Она зашлепала по нечистому полу босыми пятками. Форез скользнул за ней. Молодой человек старался двигаться осторожно, но все равно то и дело задевал выступающие из темноты предметы: то полочка с какими-то сосудиками окажется на пути и возмущенно задребезжит, то кованый сундук вцепится
— Господин! — крикнула она хрипло, обращаясь к циновке, загораживающей дверной проем. — К тебе пришел какой-то глупый верзила.
Оттолкнув женщину, Форез нырнул за циновку и остановился, изумленный.
В крохотной комнатке с низеньким потолком горели сотни миниатюрных ламп.
Светильники были сделаны в виде раскрытых цветков лотоса. Их алебастровые лепестки источали бледное сияние. По всей комнате бегали матовые пятна света.
Некоторые из ламп, как почудилось Форезу, висели прямо в воздухе. Должно быть, они прикреплены к потолку тонкими цепочками, смятенно подумал бритунец.
Он был так увлечен этими лампами, что не сразу заметил сидящего в комнате человека. И человек этот был не менее примечательным, чем светящиеся лотосы. Это был маленький кхитаеп гораздо меньше обычного человека — карлик со сморщенным раскосым и плоским лицом. Его глаза тонули в складках, зато ноздри, короткие и вывороченные, глядели с лица двумя округлыми отверстиями. Коричневые губы в окружении морщин шамкали.
Он сидел прямо на полу, где не было никакой мебели, если не считать мятого и совершенно вытертого ковра. Когда Форез присмотрелся, он не без удивления заметил остатки узоров: давным-давно ковер был изготовлен в Туране. С тех пор прошло, наверное, несколько сотен лет.
— Садись, — прошептал Хань Ду.
Форез подогнул ноги, опустился на колени, а затем устроился, как умел, на пятках.
Он приготовился рассказывать Хань Ду свою историю — о нищем, о странном совете отправиться в Кхитай, о своем путешествии… Но Хань Ду слабо махнул рукой, словно отметая подробности как нечто излишнее и ненужное.
— Оставим все, — зашелестел его голос. — Говори о главном.
— Главное? Ну… — Форез замялся. — У меня есть богатый дядя и двое кузенов. Я хочу получить дядины деньги так, чтобы они, во-первых, достались только мне, а во-вторых, чтобы никто не заподозрил меня в покушении на жизнь достопочтенных родственников. Вот и все. Это — если в общих чертах.
— Большего знать и не требуется, — захихикал Хань Ду.
Форез не верил своим ушам.
— И ты готов помогать мне? — переспросил он изумленно. — Вот так, ни о чем больше не спрашивая?
— Конечно, — заявил кхитаец.
— Но… ты ведь назовешь свою цену? — продолжал Форез. — Я не могу ведь просто так взять у тебя какой-нибудь яд или… — Он нервно огляделся по сторонам. Теперь два или три светильника раскачивались в воздухе, и Форез ясно видел, что никакие цепочки или ленты не крепят их ни к стенам, ни к потолку. Они попросту плавают в воздухе. — Или заклинание, — сглотнув, выговорил лорд Форез.
— Заклинание? — Кхитаец затрясся от смеха. — Ну нет! Я еще не настолько стар и выжил из ума, чтобы отдать в руки глупого бритунца заклинание! Ты все испортишь. Ты ничего не смыслишь в магии.