Смерть в саду золотых масок
Шрифт:
Конан, одетый, как и люди Аббаза, в куртку из твердой вываренной кожи, двигался куда быстрее, чем солдаты из купеческого каравана. Он носился среди врагов, как молния, и разил без устали налево и направо. Казалось, невозможно уйти от удара длинным прямым мечом, сверкающим в руке варвара, как молния.
Форез вместе с Тьянь-По приблизились к месту схватки.
— Хочешь участвовать? — спросил кхитаец своего спутника.
Лорд Форез покачал головой.
— Меня почти наверняка убьют, — признался он. —
— Надеюсь на это, — вздохнул Тьянь-По. — Вероятно, не было другого способа проехать мимо озера Вилайет, если Конан ввязался в схватку… Вообще-то он весьма миролюбив.
Последнее заявление каллиграфа заставило бритунца посмотреть на него с изумлением и передернуть плечами. Лорд Форез сильно сомневался в том, чтобы могучий, самоуверенный и довольно раздражительный варвар мог быть «миролюбивым». Впрочем, всегда остается возможность того, что кхитаец вкладывает в это понятие какой-то совершенно особенный, кхитайский смысл, недоступный для сознания человека закатных стран.
Схватка заканчивалась. Аббаз, как всякий разбойник, не стремился пасть со славой и сберечь свою честь. Увидев, что перевес на стороне солдат, он попросту гикнул и пустил своего коня искачь, спасаясь бегством. Уцелевшие разбойники поскакали за ним. Несколько солдат вздумали было преследовать Аббаза, но скоро вернулись обратно. Не имело смысла забираться далеко на территорию врага, где бандиты, несомненно, нападут снова.
Конан тяжело переводил дыхание. Не такой уж он непобедимый, как это могло показаться со стороны. Меч Аббаза задел его по ребрам, и рана ил боку обильно кровоточила. Она не была опасной, но сильно болела.
Несколько солдат были убиты, пятеро — ранены. Прочие устроились отдыхать — попадали на землю, кто где стоял, и потянулись за флягами. Двое или трое бродили по полю битвы и рассматривали погибших разбойников. Большинство людей Аббаза были одеты в настоящие лохмотья, и только оружие у них было превосходным.
Солдаты собирали сабли и кинжалы, чтобы затем разделить их между всеми по справедливости.
Командир отряда наемников отправил четверых солдат копать могилы для их погибших товарищей, а сам приблизился к Конану.
— Нужна ли тебе помощь? — спросил он, глядя, как киммериец зажимает рану.
— Как ты думаешь? — фыркнул Конан.
— Подними руки, я гляну, сильно ли тебя порезали.
Конан послушно развел руки в стороны. Командир солдат, бывалый воин, отвел в сторону полу кожаной крутки, обнажил бок варвара, осторожно прикоснулся пальцами.
— Как ты и думал, — сказал он киммерийцу. — Порез сильный, но кость не задета.
— Ага, — сказал Конан. — Именно так я и думал. У тебя в отряде есть врач?
— У нас каждый сам себе врач, —
— Ладно, попрошу своих, — сквозь зубы процедил Конан.
— Я не поблагодарил тебя, — молвил командир отряда.
— Ну так поблагодари! — взорвался варвар. — Проклятье! Мне больно, я устал, хочу есть, я спас вашу шайку от Аббаза — во всяком случае так мне представляется, — а здесь полным-полно чудесного оружия… Например, вон та пара сабель…
— Они твои, — без колебаний произнес командир.
Конан протянул руку, и командир наемников вложил ему в пальцы рукояти сабель. Затем хлопнул киммерийца по ладони и ушел.
— Ну как ты, Конан? — подбежал к другу Тьянь-По.
— Останови мне кровь. Потом я хочу есть. Потом — спать. Наутро едем, — отрывисто сказал Конан.
Ему подвели лошадь и помогли забраться в седло. Трое спутников отъехали от селения солеваров на десять полетов стрелы и там устроили лагерь.
Форез привез свежей воды в большом бурдюке и недавно выловленной в озере рыбы.
— Кто это был? — спросил лорд Форез у варвара, когда тот, с тугой повязкой на боку, умытый, с хрустом поглощал рыбу, перемалывая крепкими челюстями не только кости, но и плавники и хвосты.
— Просто Аббаз, — сказал Конан. — Плюгавая угроза здешних мест. Разбойник. Ничего интересного. Нам просто не повезло. Надо было сразу дать деру, едва мы заметили купцов. Это как с рыбной ловлей: где косяк всякой мелюзги, там и хищники…
— Не такой уж он и плюгавый, — возразил лорд Форез. — Кажется, он убил человек пять.
— И потерял пятнадцать! — возразил Конан — Так не сражаются. А теперь скажи мне, лорд Форез, ты действительно лорд?
— По происхождению — да, — признал Форез.
— А по образу жизни — босяк, не так ли? — Конан прищурился. — Ты ведь трус! Почему ты не вступил в битву?
— Ну… справились ведь без меня, — уклончиво ответил Форез.
— Справиться-то справились, но разве тебе не хотелось обнажить меч и пустить кому-нибудь кровь? — осведомился варвар, чуть шевеля верхней губой, точно волк, почуявший добычу.
— Нет, не хотелось, — честно признал Форез. — Я человек миролюбивый. Если там ядом кого-нибудь или хотя бы удавкой… Но бросаться в битву… Его передернуло.
— Боишься крови?
— Скажем так, не люблю, — Форез вздохнул. — Да, я испорченный лорд. Говорят, знатные люди постепенно вырождаются. Должно быть, я из тех, которые уже выродились. Но что поделать! Я ведь жив! Народился для чего-то на свет, хожу вот по миру… Хочу быть счастливым. Разве я виноват, что не люблю битвы?
— Наверное, не виноват, — проворчал Конан, — но только меня от этого тошнит.
Он улегся удобнее и сразу же захрапел, чуть приоткрыв рот.
— Мало ли от чего меня тошнит, — прошептал Форез.