Смерть Валленштейна
Шрифт:
Макс
Боже!Кирасиры с обнаженными палашами входят в зал и останавливаются в глубине сцены. За сценой раздаются мажорные звуки паппенгеймского марша, словно призывающие Макса.
Валленштейн
(кирасирам)
Вот он. Его я больше не держу.(Отвернувшись, стоит между Тэклой и Максом, отстраняя его от дочери.)
Макс
Меня ты в гневе, с ненавистью гонишь. Ты(Хочет схватить его за руку. Валленштейн отдергивает ее. Макс обращается к графине.)
Хоть взгляд участья!Графиня отворачивается от него.
(Он обращается к герцогине.)
Достойная жена и мать!..Герцогиня
Ступайте, Куда зовет вас долг!.. Вы друг наш верный И перед императором за нас Засту́питесь!Макс
Вы подали надежду, Чтоб я совсем в отчаянье не впал. Мое несчастье слишком велико, Но у меня есть выход, слава богу!Снова раздаются звуки музыки. Зал постепенно наполняется вооруженными солдатами. Макс замечает Бутлера.
И вы здесь, Бутлер?.. Следовать за мной Вы не хотите?.. Что ж! Тогда вернее Вы новому служите господину, Чем прежнему! Но обещайте мне, Что будет он и цел и невредим Под вашею охраной. Руку, Бутлер!Бутлер не подает ему руки.
В опале он, — любой убийца может За царственную голову его Кровавую награду получить. Он в преданной любви, в заботах друга Нуждается… А те, кого я вижу, С ним расставаясь…(С сомнением смотрит на Бутлера и Илло.)
Илло
Прочь! Ищите там Изменников, где ваш отец и Галлас. Предатель здесь один. Нас от врага Избавьте ненавистного! Ступайте!Макс еще раз пытается подойти к Тэкле, но Валленштейн препятствует ему. Макс останавливается в скорбном раздумье. Тем временем в зале становится все больше солдат; звуки труб, доносящиеся снизу, делаются все настойчивее и призывы их все чаще.
Макс
Трубят! Трубят!.. Когда б на смертный бой Нас призывали шведских труб раскаты, И палаши, что здесь обнажены, Безжалостно пронзили грудь мою! Что нужно вам? Меня увлечь отсюда?.. Но я впаду в отчаянье! Прочь! Прочь, Иль вы потом раскаетесь жестоко!Весь зал наполняется вооруженными солдатами.
Все больше их… И на меня — их тяжесть! Всей массой их придавлен я к земле… Опомнитесь! Разумно ли вождем Избрать того, кто в крайнем исступленье? Нет(Идет в глубину сцены.)
Взволнованная толпа кирасир окружает его и в диком порыве следует за ним. Валленштейн стоит неподвижно. Тэкла склоняется на руки матери.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дом бургомистра в Эгере.
Явление первое
Бутлер
(войдя)
Он здесь. Он волей рока приведен. Захлопнулась решетка крепостная, Мост опустился, дал ему пройти, Потом, качаясь, вновь поднялся кверху, — И для спасенья путь ему отрезан: «Здесь твой рубеж, а дальше — ни на пядь!» Вот приговор судьбы. Ты, всем на диво, Из Чехии поднялся метеором, Блестящий путь на небе прочертил, И близ ее границ — твое паденье!.. Ты славе старых изменил знамен, Но в старое, слепец, ты верил счастье! И чтоб зажечь в Империи войну И сбросить лары с очагов священных, [34] Ты поднял меч преступною рукой. Но берегись! Ты местью одержим… Смотри, чтоб месть тебя не погубила!34
И сбросить лары с очагов священных… — Лары — божества домашнего очага, божества семейства у древних римлян.
Явление второе
Бутлер и Гордон [35] .
Гордон
Так это вы? Как ждал я встречи с вами! Изменник — герцог! Боже! И беглец! За царственную голову его Обещана награда! Генерал, Скажите, что там в Пильзене случилось?Бутлер
Вам, комендант, мое письмо вручили, Которое отправил я с гонцом?35
Гордон (здесь: комендант Эгера) был шотландец, а Бутлер — ирландец (в «Тридцатилетней войне» Шиллера и тот и другой — шотландцы; там же комендант Эгера — Бутлер, а не Гордон). В одном из источников драматурга Гордон действительно назван другом юности Валленштейна.
Гордон
Я поступил, как приказали вы, — Открыл пред ним ворота крепостные. Я высочайший получил указ Без рассуждений вам повиноваться. Но стоило мне герцога увидеть, Как я, простите, снова впал в сомненье. Не как опальный в Эгер он вступил. Его чело, как некогда, сияло Величием властителя, и взор Повиновенья требовал. Спокойно, Как в дни невозмутимого порядка, Мой комендантский рапорт принял он. Когда виновный попадет в беду, Он шелковым становится, — сановник Пред пешкою заискивать не прочь; Но, взвешивая похвалы слова, С достоинством произносил их герцог — Так хвалят слуг, исполнивших свой долг.