Смерть во имя истины
Шрифт:
– Мучения? – с болью в голосе воскликнул Арам, закрыв лицо ладонями.
– Прости, послушник, – ласково обратился к нему лекарь. – Но это так. Яд действует медленно, лишая тело подвижности. И в конце человек деревенеет весь, не имея возможности даже сделать вдох.
– Страшная смерть, – тихо и подавлено заметил Посланник. – Остается лишь верить, что не все это время пребывал святой отец в сознании.
– Страшна следующая моя весть, – продолжал парис. – Если и терял настоятель Иоким сознание, то был без чувств он не долго. Иначе потеря крови его
– Я поражен силой духа этого человека, – торжественно сказал Посланник. – Перенести такую боль. Такие мучения в здравом рассудке…Как же силен был дух настоятеля!
– О да! – подтвердил брат Веспас. – Могу сказать тебе, что здоровье его было твердо, не смотря на почтенный возраст. Его сердце было крепко и работало четко, не жаловался он и на другие недуги.
– Кроме бессонницы, – тихо сказал Арам.
– У него были проблемы со сном? – Посланник тут же обратил все свое внимание на юношу.
– Он страдал этим недугом еще тогда, когда только принял меня к себе, – стал рассказывать послушник. – Я рано заметил это и тут же обратился за помощью к брату Веспасу.
– Тогда-то я и заметил ум этого юноши, – парис одарил послушника еще одной доброй улыбкой. – Мой промысел мог бы быть его судьбой. Мальчик сразу заметил недуг настоятеля и приходил ко мне за каплями каждый раз, как было необходимо.
– И настоятель всегда принимал сонные капли? – Посланник по-прежнему не сводил взгляда с юноши.
– Нет, – робко сказал тот. – Уже более месяца не пил он тех капель. Мой учитель сказал, что нет в них нужды, просто старость берет свое, а Пастух, Истинный бог наш, дает ему время успеть большее, если уж конец учителя близится.
– И ты вернул капли брату Веспасу? – опять спросил Саймей.
– Нет, – юноша потупился. – Я забыл…А после….В последние дни я сам…Мне было страшно оставаться в покоях моего наставника, после кончины его. Сон не шел ко мне. И я пил эти капли, надеясь получить хоть немного отдыха. Я….Я рассчитал дозу…
Парис усмехнулся, чуть победно.
– Хороший ученик, – заметил он, обращаясь к Посланнику.
– Я тоже им доволен, – теперь голос Саймея стал мягче. – Не волнуйся, мальчик. Все хорошо. Но…У меня к тебе еще несколько вопросов, брат.
Брат Веспас опять улыбнулся, но уже не весело.
– Боюсь я, брат, что чем дольше ты спрашиваешь меня, тем больше новых вопросов получаешь сам.
– Ты прав, – чуть кивнув, согласился Посланник. – И все же, скажи: яд, что поразил настоятеля, как долго он сохраняет силу, будучи нанесен на оружие?
– Он недолговечен, – сразу же отозвался парис. – Всего несколько дней. Что поражает меня еще больше.
– Я меня нет, – тихо, но значимо, произнес Саймей. – Мне жаль, мальчик, – обратился он к Араму. – Но смерть твоего учителя не была естественной. И это не было и несчастным случаем, как было начал я предполагать.
Юноша беззвучно зарыдал, уткнувшись в колени.
Парис встал из-за стола и принес ему чашу с водой, положил ему сочувственно руку на плечо.
– Меня тоже все это огорчает, –
– Это будет справедливо, брат, – четко и чуть холодно, заметил парис. – Ты, верно, хочешь знать, где можно добыть этот яд? Есть ли он у меня?
– Прости, – еще раз сказал Посланник.
– Его используют в медицине в составе некоторых зелий, способных унять боль, – пристально глядя в глаза Посланника, отвечал парис. – И зелья такие есть у меня. Но доля яда в них ничтожно мала.
– Ты сам готовишь их? – не отводя взгляда, продолжал Саймей расспросы.
– Нет, – лекарь чуть улыбнулся, но улыбка вышла кривой. – Я был лекарем в армии. И ты понимаешь, брат, в чем больше заключалось мое умение.
Посланник кивнул, понимая, что ближе брату Веспасу хирургия.
– Зелья я покупаю в Лехеме, – продолжал парис. – Уже готовые зелья.
– Я понимаю, – Саймей чуть поклонился лекарю, еще раз извиняясь за свои расспросы. – Ты сказал мне больше, чем даже следовало мне знать.
– В твоем деле может понадобиться любая мелочь, – спокойно пожал плечами парис. – Что дальше ты намерен делать?
– Узнать у тебя еще одну деталь, – взгляд Посланника стал приветливее. – Когда я осматривал ковер в кабинете настоятеля, то не обнаружил там пятен крови. Арам сказал мне, что пятна были лишь на одеянии отца Иокима…
– Ты прав, – подтвердил брат Веспас. – Пятен и не могло быть на ковре. Во-первых, предполагаю я, что в кабинете своем пробыл он совсем не долго. А во-вторых….Его рана была перевязана.
– Кем? – тон Посланника стал опять неприятен.
– Ну, уж это мне не известно, – ответил парис. – Но могу сказать, что не им самим.
Саймей кивнул, будто и ожидал такого ответа.
– Спасибо тебе, брат, – сказал он, вставая со стула. – Я еще раз прошу простить мне мою резкость и подозрения. И благодарю тебя за те сведения, что были мне так необходимы.
– Не стоит, – с достоинством ответил лекарь. – Если не сочтешь ты то лишним, рассказывай мне о тех ответах, что не смог я тебе дать.
– Если смогу их найти, – Посланник смотрел на Арама. – Нам пора, послушник.
Тон его был непререкаем и властен, что испугало юношу, но он не смел ослушаться.
Они вышли на воздух. На улице свежело, косые лучи Солнца уже не приносили мучений, а лишь дарили приятное тепло и ласку, как длань Пастуха, Истинного бога нашего, обращенная к чадам его. Молча проследовал Посланник по той дороге, что ранее привела его к дверям брата Веспаса, мысли его были заняты загадками, связанными со смертью настоятеля общины. Послушник тихо шагал рядом, стараясь ничем не привлекать к себе внимания нового своего учителя. Около корпуса, где жили старшие братья, Посланник решительно свернул и уже знакомой дорогой направился в покои отца Иокима. Юноша, поняв намерения его, судорожно вздохнул. Дальнейшее представлялось ему пугающим.