Смерть воды и огня

Биргер Алексей Борисович

Откуда шаману все это было ведомо? Акличаг своих карт не раскрывал, а его молчание предлагалось понимать так, что он умеет "читать" чужие судьбы. Сперва Студнев сильно подозревал, что Акличаг мог почти все выведать тихой сапой, по крохам собирая информацию у других участников экспедиции. Совершенно очевидно, что он приглядывал себе человека из европейской части России, желательно, москвича, чтобы тот взял на себя всю возню с визами и прочими документами, а также выступал переводчиком, когда Акличаг будет демонстрировать

свое странное мастерство за границей. Английского языка было вполне достаточно, ведь все симпозиумы проходят на этом международном языке общения. А если человек будет сколько-то знать и другие языки - что ж, тем лучше.

В общем, Студнев купился на это предложение: перспектива скатать в Швецию за счет приглашающей организации была слишком заманчивой. И делов-то особых при этом не было: побегать по посольствам, с удобствами поселить Акличага у себя на московской квартире до времени отъезда, а потом переводить его редкие реплики участникам "практимума".

И вот так Студнев втянулся, и стал бессменным секретарем Акличага. Поездка прошла на редкость успешно, а за то время, которое Студнев провел в постоянном общении с шаманом, он подпал под чары этого человека. Все чаще сомневался он в своих подозрениях, что Акличаг добывает нужные ему сведения обычным "шпионским" методом, пристально наблюдая за всем окружающим, все больше ему верилось, что шаман и впрямь обладает некими сверхъестественными способностями. Во всяком случае, вслушиваться в природу и приводить свой дух в гармонию с ней Акличаг умел...

Зазвонил телефон, и Студнев поспешил снять трубку.

– Да...
– сказал он.
– Да, одну секунду... Сейчас узнаю... Это один из детективов, Андрей Хованцев, - обратился он к неподвижно сидящему шаману. Он хочет поговорить с вами.

Акличаг едва заметно кивнул и протянул руку, чтобы принять трубку от Студнева.

– Да?
– сказал он.

– Простите ради Бога за ранний звонок, - послышался голос Хованцева, но время не ждет. Скажите, когда вы вчера говорили о своей невероятной догадке, которую рано оглашать, потому что в неё никто не поверит, вы не имели в виду, что за всем этим может стоять женщина... очень красивая женщина?

– Нет, - ответил Акличаг.

– И за все это время, начиная с Англии, вы ни разу не пересекались с красивой женщиной... с ослепительной блондинкой?

– Нет, - коротко повторил Акличаг.

– И не... Может, я туманно выражусь, но вы не ощущали присутствия женщины где-то рядом?

– Ощущал, - сказал Акличаг.
– Но это не то.

– Вы имели в виду нечто совсем другое?

– Да.

– Здорового американца? Вы не пересекались с таким здоровым американцем?

– Один американец был в самолете, на котором мы летели в Москву.

– Какой это был рейс?

– Сейчас я передам трубку Вениамину, он продиктует вам данные.

Студнев опять

взял трубку и сообщил Хованцеву номер рейса и дату.

– Очень хорошо, - сказал Хованцев.
– Спасибо вам. Еще раз извините за ранний звонок.

– Скажи ему, чтобы сегодня после полудня он был очень осторожным, проговорил Акличаг.

– Акличаг говорит, что сегодня после полудня вам надо проявлять особую осторожность, - проговорил в трубку Студнев.

– Я постараюсь, - сказал Хованцев.
– Вы тоже ходите с оглядкой.

– Мы сегодня весь день будем дома... если только вам не понадобимся, уведомил Студнев.

– Вот и славно, - проговорил Хованцев.

Студнев положил трубку, а Акличаг встал, снял с крючка под угловым шкафчиком холщовый мешочек, открыл его и, порывшись, достал несколько сухих веточек можжевельника. Взяв чистое блюдце, он аккуратно разложил на нем эти веточки - вроде бы, следя, чтобы они образовывали какой-то знак или фигуру, хотя Студнев не был уверен - а затем поджег их. По кухне потянуло ароматным дымком. Акличаг стоял над блюдцем, вдыхая этот дымок, полуприкрыв глаза, а Студнев следил за действиями шамана, затаив дыхание.

Акличаг поднял ладони на уровень груди, держа их друг напротив друга то ли в символической попытке поймать дым, то ли обозначая для дымка некий воздушный дымоход, по которому этот дымок должен следовать. Студнев ждал, а Акличаг стоял не шелохнувшись - пять минут, десять, пятнадцать... Он словно в статую превратился.

– Что ты чувствуешь?
– проговорил он приблизительно через полчаса, когда догорала последняя палочка.

– Я...
– Студнев сглотнул.

– Освободись от всего. Так, как я тебя учил.

Студнев постарался освободиться от всего, выбросить из сознания все посторонние мысли. И постепенно перед ним все яснее стала возникать картина...

– Я вижу...
– он говорил медленно, вглядываясь в возникающие в его воображении образы.
– Я вижу лесной пожар. Очень сильный пожар. И тигра... Да, тигр бежит от пожара, вот он уже выскочил на опушку, на открытое пространство, бежит по сухой горячей траве, которая тоже начинает тлеть, кое-где в траве возникают черные извилистые полоски, от них тянется дым, иногда мелькает крохотный язычок пламени... Тигр летит огромными прыжками, видно, он очень напуган, да и раскаленная земля обжигает, наверно, даже его ко всему привычные лапы... По-моему, он бежит к воде, хотя не уверен...

– Хорошо, - сказал Акличаг.
– Это хорошо.

– Что - хорошо?
– спросил Студнев.

– То, что мы помогли выкурить тигра из леса. Правда, я ещё не знаю, кто охотник. Но, возможно, детектив прав. Охотник - женщина. Потому что американцу этот тигр не по плечу.

– Какому американцу?

– Который вместе с нами летел в самолете. Неужели не помнишь?