Смерть всегда движется рядом
Шрифт:
– Что произошло господин?
– Ничего. Сейчас мы выкинем за дверь этого подонка. Помоги мне. Возьми пистолет сунь ему в карман.
– У него кровь?
– Делай что тебе говорят.
Я подхватываю тело и волоку его к двери. Служанка на ходу запихивает пистолет в карман брюк Мансура и успевает открыть входную дверь. Тело катится по ступенькам на землю.
– Может все-таки вызвать скорую помощь?
– спрашивает служанка.
– Такие подонки выживают в любой ситуации. Придет в себя. Пошли.
Мы
– Где пилюли?
– Вот, господин.
– Иди, я их опять спрячу.
– Я их обязательно найду, господин.
– Хорошо, иди.
Я не стал их никуда прятать, а просто сунул в маленький часовой карманчик брюк. Теперь возьмемся за руки. Согнуть-разогнуть. Еще раз, еще. Два часа я занимался руками, а потом началось... Меня опять, как высушило. Тело ломило и ныло. Я свалился на диван и служанка меня заботливо закутала пледом. Только через три дня пришел в себя. Меня будила служанка.
– Господин, госпожа приехала.
– Ты опять принял какую-нибудь гадость?
– спросила Гамиля.
– Все впорядке.
Я поднялся и пошевелил руками. Они задвигались.
– Смотри.
– Алексасндр, неужели... Не может быть.
Она подскочила и обняла меня. Мне еще было худо, руки еще болели, но я харахорился.
– Теперь и в гости можно. Первую наывестим Шери.
– Конечно.
– Ты очень изменился, Александр. Стал старше, мужественнее. Но больше всего я рада что ты вылечился и стал полноценным человеком. Гамиля, поздравляю. Это конечно чудо.
– Все чудо оказалось в лекарстве.
– Так ты его достал?
– Случайно удалось.
– А где Дорри, я ее что-то давно не видела?
– Она уехала лечиться домой,-сообщила Гамиля.
– Слыхали, Мансур вдруг пошел на повышение, получил майора. А недавно, помоему четыре дня назад, попал в больницу. Кто-то избил его на улице. До сих пор в реанимации.
– Нет. Нам ничего не известно. Я только-что приехала из Александрии.
– Александр, он ведь твой сослуживец. может быть ты заедешь к нему.
– Шери, хорошо что ты назвала нас сослуживцами, а не товарищами. Для меня Мансур подлец, - сказал я.
Женщины стали обсуждать таинственную историю с Мансуром, а я отвел в стороми Салима.
– Салим, ты мне можешь помочь?
– Что в моих силах, Александр, я все сделаю.
Мне нужно снять копии с некоторых документов и потом устроить пресс-конференцию.
– Когда ты сможешь принести эти документы?
– Лучше приходи за ними ты. Это необычные документы и за них можно поплатиться жизнью.
– Вот как? Значит говоришь это необычные документы. А что тогда будет с тобой, с Гамилей после того как ты расскажкшь о них журналистам?
– Незнаю. Но когда ты прочтешь эти бумаги, ты поймешь, кто-то должен выступить перед общественностью и рассказать
– Ты мне задал большую задачу, но я все сделаю для тебя. Мало того, я постараюсь подготовить для твоей защиты многих друзей. Только Гамилю мне жалко, в этой свалке вас растащат по разные стороны границ. Завтра я с товарищами буду у тебя. Жди к четырем.
– Еще, Сабир, ты не припомнишь, когда попал в лагерь, не производили израильтяне опыты над военнопленными.
– Я попал в лагерь номер два, в офицерские бараки и с нами ничего не делали, а вот солдат, и это я помню точно, обрабатывали вакцинами против тифа.
– Может быть ты чего-нибудь такое заметил?
– Вообще-то, наши солдаты были очень задерганы и даже в панике удирали от офицеров. От своих офицеров. Я еще как-то раз подумал: "Господи, каких придурков мы набираем в армию". Они начисто забыли военную службу. Даже при утреннем и вечернем построении их надо было расставлять пинками по линиям. Только жрать, спать и срать-все их мысли в этом.
– Может быть они такими позже стали приходить в лагерь?
– Мне тоже показалось, что первые призывы и старые кадровики были поумнее. А потом, как валом повалили пленные и все со страхом в глазах.
– Израильтяне издевались над ними?
– Нет. Мало того, они стали отправлять пленных партиями домой. Их же было очень много.
– А ваши, интересно, возвращали их обратно в армию?
Салим задумался.
– Я как-то не вникал в такие вопросы, но для тебя я постараюсь все разузнать.
– Вон дамы наши кончили говорить. Мы уходим. До завтра.
Я пожал его руку.
Шери примчалась в наш дом как бомба.
– Гамиля, ты слышала, что Александр пытается сделать?
– Нет, - та смотрит удивленно на нас.
– Он хочет перевернуть мир и ради этого готов идти на голгофу. Александр, прошу тебя, не надо конференций. Зачем тебе эти будущие страдания, разве ты мало вытерпел. Тебя любит Гамиля, люблю я, твои друзья и ты всем нам причинишь так же горе.
– Шери обьясни мне все. Я ничего не понимаю, - заволновалась Гамиля.
Шери рассказывает все что услышала от Салима. Теперь Гамиля вместе с Шери обрушиваются на меня. Я сижу и молчу, на душе погано, мне жаль этих милых женщин, но кто-то должен начать первым. Другому будет может еще хуже, а я все же здесь иностранец.
Пресс-конференцию мы устроили через друга Дорри, телефон которого она мне оставила. Прибыло много журналистов и среди них мелькнула знакомая головка... Дорри.
– Привет, Александр. Как только мне позвонили, неслась через океан как сумашедшая. Я горжусь тобой.