Смерть всегда движется рядом
Шрифт:
– Разве у королевы мало сановников?
– Сановников много, а принц один. Пока вы имеете такой ранг, прошу исполнять свои обязанности.
– Товарищи офицеры, Глафире Николаевне срочно надо отбыть домой, поэтому я, надеюсь что вы оцените ее дружеский такт по отношению к вам и со спокойной совестью вручите право проважающего мне.
– Зто почему так?
– возмутился толстенький офицер.
– Я имею такие же права.
– Ну что вы, товарищ майор, у всех нас прав много, а право провожающего - одно.
Глафира хмыкнула. Офицеры заворчали, а я, взяв женщину
Так я познакомился с ее матерью - гражданкой Самсоновой О.М. В тот день мы поужинали у нее дома, а после Ольга Матвеевна забросала меня штабелями альбомов с фотографиями, где она, Глашенька и отец росли с пеленок до сегодняшнего дня. Отец Глаши, ветренный прапорщик, болтался где-то по стадионам страны, выполняя роль левого полузащитника в команде мастеров по футболу и потрясал женское население страны своей великолепной фигурой.
Мы идем по подземным хранилищам с молодым лейтенантом. Он с гордостью показывает свое хозяйство.
– Здесь у нас головки, к так называемым за рубежом, ракетам СС-20, здесь к 25, а там к 26.
Мы одеты в спец скафандрыи. Нелепые прозрачные шары просвечивают головы насквозь. Лейтенант через микрофоны продолжает петь.
– А это спец тележки мотовозов, там в тупике подъемники для транспортировки на второй этаж хранилища.
Несколько скафандров окружили головку СС-25 и готовили ее к отправке. В микрофоны раздается болтовня солдат и грозные окрики прапора, увидевшего приближение офицеров.
– Ваша красавица, - восхищается лейтенант, - многокасетная, силы то в ней сколько. Ого! Пойдемте, товарищ капитан, туда. Поднимемся на верх и в моем кабинете оформим документы на приемку.
Мы идем к подъемнику, поднимаемся на первый этаж хранилища и попадаем в зал, где солдат с дозиметром проверяет наши скафандры. В раздевалке скидываем скафандры и лейтенант ведет меня в свой кабинет, с надписью "Хранитель".
– Вот документы, распишитесь здесь, здесь тоже.
Он садится поудобней, достает сигареты и с видом наработавшегося человека, расслабляется.
– Теперь, - неожиданно говорит лейтенант, - после вчерашнего вечера, вы приобрели самого опасного врага в части.
– Кто же это?
Лейтенант делает паузу, затягивается и пускает колечки дыма.
– Майор Голубович, блудливый козел части.
– Он гулял с Глафирой Николаевной?
– Он гуляет со всеми, кто подвернется и с женами офицеров, и с колхозницами, уборщицами и девочками. Денег много у стервеца и власти.
– Что и по морде его не били?
– Пытались. Одних загнал служить в такие дыры, что от туда чудом можно только выбраться. Других тихо убирали.
– То есть как убирали?
– А так, исчезли на этой дрянной работе. Кто-то быстро схватил высокую дозу , кто-то получил и смертельную дозу.
– Но как это он мог сделать?
– Дыр-то здесь опасных много. Меня сначала тоже чуть на тот свет не отправили, надрезали скафандр и отправили готовить головку старой шестерки, а та сифонит ото всюду. Хорошо прапор остановил и попросил вернуться в раздевалку.
– За что же вас так?
– Ошиблись.
– Командир части, начальник штаба, что этого не видят?
– Командиру до фени. Он кроме охоты ничего не видит. Все дела отдал майору, а начальник штаба, Николай Филипович, милейший человек никогда ничего не видит и на все закрывает глаза.
– А вы, я вижу, независимы и не очень-то боитесь Голубовича.
– Я уже все что надо здесь потерял. Стал импотентом, без семьи, без детей, без волос. Так-что мне уже больше терять нечего. Я вам еще когда-нибудь, если вы еще сумеете продержаться хотя бы пол года, покажу одну вещь. Могильник для солдат и офицеров.
– Не понял. Что разве не на клардбище?
Лейтенант засмеялся синтетическими зубами.
– Кто же их сифонящих сотнями и тысячами рентген, поместит на клардбище. Могильник находится на последнем этаже хранилища. Там у мертвецов даже кости в темноте светятся. А те кто похоронен на клардбище, те в пустых оцинкованных гробах. Ключи от этого бокса у меня и майора.
– А он-то какое отношение имеет к нему?
– Однажды я пошел проверять комплект инструмента, после солдат. Воруют всегда, сволочи. Иду и слышу глухой стук в дверь бокса. Подергал дверь, закрыта. А когда ее отпер, так увидел старлея Воскобойникова. "Что ты сдесь делаешь?" - спрашиваю. А тот трясется и волосы дыбом. Так и отправил в санчасть. Мало того, что с ума сошел, так подхватил смертельную дозу. Майор ко мне пришел и все удивлялся, как туда Сидельников попал. Я-то знаю почему. Изнасиловал майор тринадцатилетнюю дочку старлея, а когда тот стал вякать, то очутился в этом боксе.
– И никто не пожаловался?
– А кому? Замполиту. Это сволочь. Прокурору, в милицию,- их здесь нет. Зона-то секретная, сюда даже не всякого инспектирующего пошлют.
– Спасибо, лейтенант, что предупредили.
– Вы мне симпатичны. Воевали, были ранены и еще не заражены этим гнусным воздухом спец части. Приходите после поездки ко мне в берлогу, выпьем от души.
Обычно, ядерные головки к ракетам отправлялись заказчику в специальных вагонах, куда мы их укладывали изготовленной для этого дела траверсой. После этого устанавливались и проверялись блоки жизнеобеспеченеия и головку отправляли в нужное место в сопровождении дежурных офицеров и охраны. Так вот, таким дежурным Николай Филипович назначил меня.
– Головку приняли?
– Да.
– отвечаю ему.
– Будте очень аккуратны. Никого даже близко к вагону не подпускайте. Вам Глафира Николаевна очень нравиться?
– вдруг он резко перешел к неслужебному разговору.
– Простите, я ее только первый раз увидел вчера и еще не успел определиться.
– Ах молодость, молодость. Такая жденщина, огонь, не очень стариков жалует. Ну ладно, поезжайте. Счастливого вам пути.
Его костлявая рука крепко сжала мою кисть.
Мы мотались по просторам России дней десять, хотя пункт назначения был не так далеко. Наконец ночью подтолкнули к какой-то эстакаде, где в окружении охраны разгрузили головку на машину и повезли в часть.