Смертельная красота
Шрифт:
– Нельзя было до завтра подождать? – спрашивает Катя.
Черный расстегивает сумку с ноутбуком.
– Хотелось бы обговорить основные моменты, не откладывая. У меня было время ознакомиться кратко с делами и подготовить поручения. Думаю, сейчас мы с вами кое-что уточним. Я внесу в поручения поправки, и завтра с утра вы приступите к выполнению.
– Вот же мудак, – одними губами произносит Витек Тихомиров, только что получивший от Нельки гневное сообщение.
Катя, поджав губы, смотрит на напарника. А потом переводит взгляд
И снова ее прошибает электрический ток. Женщина не может отвести взгляд от сильных рук следователя, от его пальцев. «Какой милый шрамик», – думает она.
Смородинова встряхивает головой, отгоняя глупые мысли, но вслух произносит:
– У вас такой шрам… Форма у него интересная. Откуда он?
Такой глупой она себе давно не казалась.
Черный смотрит на свою руку. Между большим и указательным пальцами на тыльной стороне ладони звездочкой белеет тонкий рубец. Прикоснувшись к нему пальцами, Николай чуть заметно морщится.
– Порезался в детстве.
Здесь пахнет домом. И это крайне удивительно, потому что Черный не смог бы сказать, чем именно пахнет дом. В своей холостяцкой квартире он проводит гораздо меньше времени, чем в своем рабочем кабинете. Наверное, для него самого квартира ничем не пахнет в силу привычки. Но вот здесь, в чужом городе, где он ни разу не был, служебная квартира будто приняла его в свои добродушные объятия, как давно обещавшего приехать в гости родственника, наконец исполнившего обещание. Светлые обои в прихожей в наивный и немодный темно-коричневый цветочек будят в душе какие-то воспоминания. Неясные и смутные, но что-то из детства.
Черный садится на обувницу и на секунду прикрывает глаза – день выдался трудный. Николаю пришлось сдерживать себя там, в отделе. Только собственное опоздание на несколько часов заставило следователя по особо важным делам не дать волю чувствам.
А чувства были до крайности странными и противоречивыми. Во-первых, что это за внешний вид у оперативного состава? Их что, не учили, что полицейский должен хоть немного отличаться от контингента, который ловит? Да хотя бы толику элементарной культурной речи добавить!
– Установили личность потерпевшей? – спросил Черный.
База, с которой должно начинаться любое расследование. Должны хотя бы предприниматься попытки установления этой личности. И как можно на более ранних сроках. Ведь чаще всего жертва прекрасно знала своего обидчика. И мотив преступления так устанавливается гораздо быстрее и достовернее.
– Фотку по отделам разослали. По «потеряшкам» она не проходит. В ориентировки кинули, – ответила капитан Смородинова.
– И все? Это все ваши действия?
Черный посмотрел на покрасневшую женщину.
– Поручений не было других. А у нас с Витьком еще две кражи неподнятые, заява на телесные, туча нариков и бытовуха со смертельным.
– Разве это дело не в приоритете? Я думал, меня вызвали, потому что ваше следствие застопорилось.
– Не надо на меня быковать!
– Кать, – Тихомиров дернул напарницу за руку.
– Отвали! Лично я никого не вызывала!
Черный исподлобья посмотрел на Смородинову. Та ответила тем же, но в ее взгляде проскочило что-то, чего следователь не понял и от чего отмахнулся, как от мухи.
– У каждого ППСника есть фото потерпевшей, на каждом участке тоже. Пока никто с заявлением о пропаже не обращался, – сказал Витек примирительным тоном.
– По описанию и возрасту потерпевшая похожа на студентку. В учебные заведения направляли запросы?
Николай обвел глазами присутствующих. Борис Петрович под тяжелым взглядом более молодого и успешного коллеги поерзал на жестком стуле. Не так он себе представлял работу в группе. Андреевский готов был заполнять бумаги и печатать набело отчеты. А не предпринимать какие-то активные действия. Нет-нет, это не для него.
– Она может и не быть студенткой, – заговорил Борис Петрович. – Да, девушка довольно молода, но это ни о чем не говорит. Ведь она могла и не поступить никуда. А могла и отучиться уже в каком-нибудь колледже и окончить его. Может быть, потерпевшая уже работала где-то или была на содержании у родителей или богатого любовника. Это кому запросы нужно было отправлять? Каждому жителю? У нас, на секундочку, не деревня и даже не поселок городского типа! А миллионник!
Андреевский произнес последнее слово так, будто был лично ответственен за такое количество жителей.
– И все вот эти ваши умозаключения – повод ничего не делать? Да даже если потерпевшая была иногородней, вы обязаны отработать все версии.
Черный медленно закипал внутри. Нашли убитую девушку четыре дня назад. Четыре! И все дело, возбужденное по ней, состоит из десяти листов, включая опись. Уму непостижимо! Ладно опера, что с них взять? Им следователь должен говорить, что делать, указывать направление. Да и опера, особенно эта фифа, которая пожирала его пылающим взглядом, мягко говоря, не шевелятся. Но вот этот болван – местный следователь? Хотелось ударить себя ладонью по лицу. Почему он-то сидит сложа руки? Да, способ убийства необычный, выходит за рамки, условно говоря, нормальности. Да, подозрение в серийности преступлений, скорее всего, подтвердится. Но с этим еще нужно поработать отдельно.
Тяжело, сложно и страшно браться за такое дело. Но не браться – еще страшнее, разве не так? Каждый день просыпаться, чистить зубы, есть свой бутерброд, пить чай, говорить о чем-то, куда-то ходить, жить – и знать, что где-то рядом существует человек, способный ради какой-то своей прихоти схватить молодую девушку и сотворить с ней такое? Неужели ни один мускул не дрогнет? Неужели можно спокойно засыпать каждый вечер в своей постели, понимая, что, возможно, прямо сейчас кто-то кричит от ужаса в последний раз в жизни?