Смертельно безмолвна
Шрифт:
– Если я поговорю с ним, то буду чувствовать себя еще хуже, – девушка поднимается и прокатывается ладонями по бедрам, – а мне и так трудно бросать вас.
Я задумчиво хмыкаю и почему-то думаю, что трудно ей будет еще несколько минут. Потом она окажется рядом с родителями, далеко от Астерии, и жизнь сразу же перестанет быть трудной. Возможно, жизнь даже станет нормальной.
Встаю со скамейки и киваю.
– Как хочешь.
– Я позвоню вам, как только приеду к...
– Не надо, – обрываю Пэмроу, подавшись
– Да, конечно. – Она хлопает себя ладонью по лбу. – Прости. Тогда я просто напишу.
– Договорились.
– Пока, Мэтт. И будь осторожен.
– До меня уже дошло. Иди. Скоро рассветет.
Девушка кивает и решительно спускается по ступенькам. Бетти не оборачивается, а я не машу ей вслед. Она уходит, я захожу в дом, и неожиданно жизнь продолжается, только уже без упрямой девушки, которая неожиданно в нашей жизни появилась.
Я останавливаюсь в коридоре. В одной руке фотографии, в другой пистолет. Сердце неистово тарабанит по легким, а я могу лишь думать о том, что в коттедже холодно.
Хмыкаю и плетусь в гостиную, чтобы разжечь камин.
***
Я сижу в гостиной, когда дверь подвала распахивается, и в коридор выходит Норин.
Женщина неуклюже покачивается, схватившись руками за голову, опирается о стену и поднимает на меня взгляд полный недоумения. Она хмурит брови, и потом, вслед за ней, из подвала выползает Мэри-Линетт. Сестры выглядят ужасно растерянными.
– Доброе утро. – Я помахиваю рукой и невольно усмехаюсь. Черт возьми, не верится, что еще ночью эти женщины собирались с лихвой оторваться на вечеринке. – Очнулись?
– Мэттью, – протягивает Норин, прищурившись, – что... что происходит.
– Вы не помните?
– Все в тумане. – Отвечает младшая Монфор, ссутулившись. – Но почему?
– Это алкоголь. Так он действует на тех, кто напивается вдребезги.
Норин сплетает на груди руки и по-птичьи наклоняет голову, словно я спятил и несу чепуху. Но вот Мэри-Линетт тут же покрывается блекло-алой краской и поджимает губы.
– Значит, это был не сон?
– Нет, не сон.
– О, Боги.
– Быть не может, – противится Норин, вздернув подбородок, – я не могла...
– Могли, – на выдохе перебиваю я и поднимаюсь с дивана. – Могли что-то напутать с зельем, могли превратиться в мегеру и могли лишить жизни Дэвида Проковски.
– Что?
– Но не волнуйтесь. Этот кретин жив. Я подоспел вовремя.
– Но все ведь не так плохо? – С надеждой спрашивает Мэри-Линетт, на что я повожу плечами и специально молчу, растягивая интригу, нагнетая обстановку и наслаждаясь тем, как перекошены лица сестер Монфор. Наверняка, они не верят ни единому моему слову.
– С вами что-то случилось, –
Женщина невинно вскидывает брови и отвечает:
– Полагаю, было за что.
– Неправильно вы полагаете.
– Но почему мы вели себя подобным образом? – Недоумевает Мэри-Линетт. – Мы же все сделали верно: отварили настой, подождали пару часов. Где просчет?
– Возможно, просчета нет. – Тихим голосом отвечает старшая Монфор и проходится ладонью по бледному лицу. Она выглядит уставшей и расстроенной. Я вдруг думаю, что у нее больше нет сил отрицать очевидное. – Какими мы были в молодости, Мэри?
– Раскрепощенными?
– Неуправляемыми и легкомысленными.
– Вы вовремя об этом вспомнили, – кивнув, бросаю я. – Очень вовремя.
– Я была уверена, что мысленно мы останемся в своем возрасте, – чеканит Норин и с недоверием смотрит на меня. – Никто не знал, что зелье подействует подобным образом, я бы никогда не подвергла людей риску, если бы сомневалась в своем отваре.
– Что конкретно произошло, Мэтт. Давай по порядку.
Мэри усаживается в кресло, а я подхожу к камину и неуклюже взмахиваю рукой.
– Вы ушли из дома, сразу на вечеринку к Логану. Не позволили позвонить Джейсону. Я нашел вас, Мэри-Линетт, еле стоящую на ногах. А вас, Норин, в комнате с Проковски. Я знаю, что он полный кретин, но вряд ли он заслуживал того, что вы с ним хотели сделать.
– Я соблазнила его? – Рабочим тоном интересуется старшая Монфор, а я хмурюсь.
– Соблазнили? Вы пытались его убить.
– Это следующий этап. Сначала жертву надо заманить в ловушку.
– Не понимаю, о чем вы. Но у Дэвида лицо было в черных венах, и он был белый, как стена. Я едва узнал его.
– Такова моя природа, – небрежно бросает Норин, отвернувшись, – обезоруживать.
– Для чего?
– Для удовольствия.
– Вам приносит удовольствие убивать людей?
– Не людей, а мужчин, – исправляет она, сверкнув голубыми глазами, а я удивляюсь.
– Вот как.
– И удовольствие получаю не я, мой дорогой мальчик. А Дьявол в моей голове.
Отлично. Мне в союзники достался оборотень и женщина, одержимая бесами. Что от нас скрывает младшая Монфор? Может, по ночам она высасывает кровь из прохожих?
– А как ты привез нас домой, Мэтт? – Продолжает расспрос Мэри-Линетт, сомкнув в замок руки. – Если верить твоим словам, мы были немного не в себе.
– Мы с Хэрри нашли снотворное. Вам подсыпали в алкоголь. А с вами... – Я гляжу на Норин Монфор и виновато прищуриваюсь. – Получилось не очень красиво. Простите за...
– Что?
– За голову.
Женщина прикасается пальцами к макушке и растерянно морщит лоб.
– Болит, – шепчет она, подняв на меня взгляд. – Мэттью, ты ударил меня?