Смертельно опасны (антология)
Шрифт:
Обнаженная гардеробщица в сверкающей сбруе вокруг грудей и лобка сразу вогнала его в краску. Приняв у них верхнюю одежду, она изящным отработанным жестом направила их к метрдотелю, черноглазому красавцу с окладистой бородой. Тот провел их компанию через высокие двойные двери. В полутемном клубе вращались, вспыхивая при свете скрытых прожекторов, платформы в виде спиральных галактик со стразовыми звездами. Роан смотрел на голых красоток, сидящих там, и гадал, что станет с их попками после ночи на подобных насестах. В середине зала помещалась стеклянная сцена с вызывающе торчащим хрустальным шестом.
Официантки
Джон Фудзясаки заказал для них круглую кабинку у самой сцены, где уже охлаждалось шампанское в ведерке со льдом. Пока они рассаживались, метрдотель ловко откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Плюшевый диван тут же принялся массировать Роану поясницу, а висячее голографическое табло – демонстрировать эффектные астрономические явления. Он смотрел, как зачарованный, на суперновую, норовящую приложиться к его бокалу.
– Я вижу, вы краснеете, сэр? – шутливо прошептал ему на ухо Джон, инициатор всей этой затеи.
– Не привык к такому количеству женской плоти, – пробурчал в ответ Роан.
– Извините за смелость, но вам надо чаще позволять себе развлечения.
Роан смотрел на пузырьки у себя в бокале. Интересно, что сказал бы молодой секретарь, узнав, что его начальник весьма часто бывает в куда менее элитных заведениях Понитауна – там, где землянам обеспечивают инопланетную экзотику. При этом у начальника достает ханжества злиться на то, что жена ему изменяет. Сказываются вековые устои: мужчине позволено все, женщина же не смеет подкидывать кукушонка в супружеское гнездо.
Фудзясаки, постучав по бокалу ложечкой, встал.
– Итак, пьем за Кнуда! Те из нас, кому удалось отвертеться от женитьбы, думают, что он спятил; те, кто уже надел ярмо, думают то же самое. По крайней мере проводим его достойно, и пусть эта последняя ночь свободы запомнится ему навсегда!
Бокалы зазвенели, опустели, наполнились снова. Кнуд с легким беспокойством прикрыл свой ладонью.
– Полегче, ребята, завтра мне надо быть в форме.
– Не бойся, Кнуд, мы с тобой, – сказал Франц.
– Это-то меня и волнует.
Они заказали официантке обед, продолжая пить. Роан, поймав себя на том, что вычисляет объем космических газов Васуанской системы, перешел с шампанского на бурбон. Заиграл живой оркестр, и на сцену стали подниматься девушки в разнообразных костюмах, сбрасывая их с себя под музыку и проявляя, как мысленно определил Роан, высокую эластичность. Почти все столики теперь были заняты; мужчины с блестящими от пота лицами скидывали пиджаки и распускали галстуки, девушки присаживались им на колени и запускали пальчики в волосы. В басовитом звучании голосов чувствовалось нечто первобытное.
Женский квинтет на эстраде исполнял старый десантный марш с новыми словами. Роан, сам того не замечая, стал подпевать, но его раздражало, что девушки не попадают в ритм и все время запаздывают.
– Эй! – крикнул Фудзясаки, брюки которого внезапно намокли спереди.
– Набрался уже, – сказал кто-то.
– Ну и что, мы все набрались, – резонно заметил Франц.
– Так ведь он канцлер, а вдруг… – забеспокоился Брет, новенький в секретариате.
– Расслабься, прессу сюда не пускают, – заверил Джон.
– Правильно, Брет! – выкрикнул Роан. – Давай веселиться! Берите пример с меня!
Певицы уже сходили со сцены, повиливая голыми задиками.
– Куда это они? Куда уходят эти милашки? – Роану сделалось грустно до слез.
– В домохозяйки, – предположил Франц.
– Какая безвкусица, – застонал Роан. – Мы должны воспрепятствовать этому, учредить специальную комис…
Его прервал барабанный рокот. Стало совсем темно, и на сцену упал луч единственного прожектора. В световой круг впорхнула танцовщица; длинный плащ у нее за плечами усиливал иллюзию полета. Под маской, скрывавшей ее лицо, блестели глаза и виднелся подбородок, неестественно острый. Барабан продолжал бить. Длинные коготки, украшенные светодиодами, сбросили плащ. Костюм под ним скрывал гораздо больше, чем полагалось бы стриптизерше. Откуда у нее когти, подумал Роан, – к перчаткам пришиты, что ли?
Начался танец, где не было ни вращений, ни вызывающих поз – лишь грация, от которой перехватывало дыхание. Диоды оставляли в воздухе ленты разноцветных огней, одежды спадали слой за слоем под восторженные крики зрителей. Когда над головой танцовщицы взмыл бело-рыжий пушистый хвост, крики перешли в рев.
Мужчины тянулись к ней, как младенцы к материнской груди. Она ускользала, но кредитные пики, зажатые в их руках, допускались во втулку на ее поясе. Роан, вцепившись в край стола, мысленно приказывал ей снять маску. Вот она приблизилась к ним, и молодежь тут же выставила вперед свои пики, имитируя сексуальный акт. Один Роан не мог шевельнуться. Еще одно упавшее покрывало обнажило рыжевато-кремовый мех на боках, на животе, меж грудей. Публика дружно ахнула.
– Папские подштанники! – выдохнул Джон.
Музыка ускорила темп. С когтей сыпались искры, колокольчики на маске и шапочке звенели как одержимые. Танцовщица покружилась и вновь перенеслась одним прыжком на эстраду. Широко расставив ноги, она медленно провела ладонями по груди и шее, сорвала маску с шапочкой, отшвырнула их прочь. Роан пожирал глазами вздернутый носик с широкими ноздрями, стоящие торчком уши с кисточками, изумрудные кошачьи глаза.
– Иная. – Отвращение в голосе Брета боролось с желанием.
Свет погас и опять зажегся. Сцена была пуста.
– Пластическая хирургия?
– Нет. Карианская полукровка, должно быть.
– Я думал, мы их всех перебили.
– Следовало бы. Что за мерзость.
– Да ладно вам. Почему бы не пофантазировать в постели, когда свет потушен? – засмеялся Джон.
Вокруг Роана все раздувалось и снова сжималось. Эрекция причиняла ему нестерпимые муки. Он встал.
– Что с вами, сэр?
– Куда вы?
– Постойте-ка, – сказал Трейси. – У людей с карианами не бывает гибридов. Во-первых, это незаконно, – он показал на хайджинку, – а во-вторых, секс – одно дело, а потомство – совсем другое.