Смертельно влюблён
Шрифт:
— Ты либо будешь со мной, — чётко выговорил я, осторожно наваливаясь на неё и заставляя лечь полностью на пол, — либо я убью тебя, а за тобой и себя, потому что жить без тебя не смогу, поняла? И в итоге твоя непокорность лишит жизни двух людей, — заключил я, вытирая большим пальцем её мокрую щёку.
Раздвигаю безжизненно лежащие ноги. Раздеваюсь сам. Такое наслаждение — тереться о неё зная, что ты можешь войти в любой момент и как хочешь, можешь крутить её в своих руках — дёргаться не будет. Сплёвываю в руку и смазываю её проход
— О Боже, родная, как же хорошо и удобно, когда твои ножки не мешают нашему процессу, — восторгаюсь, раздвигая их ещё сильнее и шире, чтобы трахать её было ещё легче. — Надо было давно это сделать с тобой.
— Т-ты ведь говорил, что с-сегодня у нас н-ничего не будет...
— Я передумал.
Как же будоражит чувство, что я первый, кто завладел ею, и единственный, кому это позволено теперь и навсегда. Делаю толчок, после которого задерживаюсь в ней. Настолько глубоко, насколько могу. Полин смотрит на меня сквозь слёзы, ладони ложатся на груди.
— О господи, милая, да сколько можно? Ты всё ещё такая невинная. Сколько бы я уже ни трахал тебя, а ты до сих пор прикрываешь свои прелести. Зачем? Мы с тобой уже намного ближе, намного. Сейчас я в тебе. И так будет много-много раз. А скоро, совсем скоро ты подаришь мне первенца. Ты пройдёшь все стадии любви со мной. Ты не сможешь дышать без меня точно так же, как и я без тебя.
Снова начинаю двигаться в ней, медленно, но уверенно вперёд. Руки убирают её ладоши с груди, а мои губы прирастают к соску.
— Я заменю тебе всех родных, которых ты была лишена. Мать своих детей так не любит, как я люблю тебя. Я убью всех и каждого, кто будет нам с тобой мешать. Абсолютно всех. Даже если это будет наш с тобой ребёнок, выношенный тобой. Ты не сможешь находиться без меня больше одной минуты. Ты будешь кричать, вопить, молить, лишь бы я пришёл к тебе. Твоё тело и душа — будет жаждать меня, твоего главного мужчину. Будь у тебя мать или отец, я бы убил их, выкупил тебя, сделал всё, чтобы единственным нужным тебе человеком остался я. Никого больше.
Взгляд маленькой девочки становился таким осознанным и затуманенным, будто бы передо мной действительно слабоумный человек, не понимающий значения всех тех слов, что я пытаюсь донести до неё.
Последний раз целую её в губы. По-взрослому. Как, наверное, ещё никогда её не целовал. Кончаю, испускаю всю свою сперму в неё, пока её тельце содрогается и трясётся подо мной.
— Холодно, но всё, мы закончили, сейчас ты окажется в постели. В своей любимой постели со своим любимым мужем. Ты ведь любишь меня?
Глава 36. Ты бы была со мной без всего этого?
Как никогда долго застёгиваю запонки. Она мешает сосредоточиться даже на такой ерунде.
Коди игриво царапал её колени. Она только ласково гладила его в ответ, но уже без той живости, что была раньше. Хотя теперь у неё вся жизнь, каждый день и каждое движение, которое ей доводится сделать, — без живости.
— Хм, смотри-ка, теперь ты не чувствуешь его острых когтей на своих ножках, — заботливо произнёс я, когда наконец закончил с рукавами на рубашке. — Это сплошные плюсы не только для меня, но и для тебя.
Беру чёрный галстук со спинки дивана, подхожу к ней и присаживаюсь рядом.
— Поможешь мне завязать галстук, любимая? — спрашиваю я, накидывая его на себя.
— Но я никогда не завязывала его раньше, — шепчет Полин, жалостливо смотря на меня, будто бы за неумение я готов избить её до полусмерти.
— Потому что тебе некому было это делать, сейчас у тебя есть муж, — проговариваю, заключая её руки в свои и медленно направляю их так, что с моей помощью у неё получилось завязать мне галстук. — Видишь, это совсем несложно. Скоро ты сама будешь это делать. Моя единственная любовь, которой это позволено.
Может, только для этого мы и не тронем твои ручки, они должны выполнять функции моей жены.
Последний штрих — пиджак — и всё готово.
Она осматривает меня полностью. С головы до ног, то ли восторгаясь, то ли боясь.
— Можно мне ещё яблоко? — робко попросила она.
— Конечно, милая. Сейчас принесу.
Несколько секунд мне понадобилось, чтобы взять ещё одно яблоко для Полин из вазы на кухни. Зайдя в гостиную, вижу, как моя девочка безнадёжно тянется к ножу на журнальном столике. Руки так сильно стараются ухватиться за него, что тело теряет равновесие полностью и она падает на этот самый столик. Чёрт же тебя побрал, дурочка недоразвитая.
Подбегаю к ней, поднимаю и снова кладу на диван, как фарфоровую куколку. Такую нежную и хрупкую. Ночью трахаю её, как последний скотина, а днём боюсь дунуть на неё, чтобы не рассыпалась.
— Тебя нельзя оставить одну даже на пару секунд. Зачем тебе был нужен нож? Яблоко собиралась порезать? Или что-то другое? — Грубо хватаю её за руку. — Ты собиралась себя порезать, Полин? Ответь мне, потому что я не посмотрю, что уже одетый, я полностью разденусь и сделаю с тобой то, что ты так не любишь, от чего до сих пор плачешь. Ты этого хочешь? Ты собиралась себя порезать?
Полин виновато опускает голову вниз, тихо произнося «нет».
— Не ври мне, милая. Ты хотела это сделать? — опять спрашиваю, и в этот раз она уже положительно машет головой, что просто выводит меня из равновесия.