Смертельно влюблён
Шрифт:
Заходим в спальню, где сидит Полин и неустанно смотрит на нас. Если бы ты опустила свой взгляд и не смотрела на другого мужика, я был бы не так зол.
— Темновато, — заключил Хэнк, проходя ближе к Полин. — Шторы можешь убрать с окон.
Моментально освобождаю окна и даю свету пробраться к нам.
— Так лучше?
— Да, определённо.
Хенк достаёт из сумки крошечный тёмный сосуд с синей крышкой и несколько запакованных шприцов.
— Что же, будем знакомиться, — начинает Хэнк, пододвигаясь совсем
Быстро сажусь на кровать, усаживая её себе на колени.
— Я Хэнк, сегодня твой лечащий врач, — улыбаясь, говорит он. — А ты?
— Это Полин, — я отвечаю за неё, не дав ей возможности даже сообразить что-то.
— Хорошо. Надеюсь, ты не боишься уколов.
— Зачем мне уколы? Что вы собираетесь делать? — нервничая и сильно сжимая мою руку, произносит Полин.
— Тихо, детка. Не говори ничего. Не мешай доктору.
— Но зачем мне уколы? — продолжает она. — Я же здорова.
— Нет, малыш, наоборот. Сейчас ты больна. Но Хэнк всё сделает, чтобы ты выздоровела. Правда же, доктор?
— Конечно, именно для этого я здесь.
— Стаас, пожалуйста, не надо, я не хочу никаких уколов, пожалуйста, — молила она, повернув голову ко мне.
— Помолчи, зайка, не устраивай истерик при чужом человеке, — попросил я, потеревшись своей щекой о её.
Хэнк взял ещё один раствор вместе с ватой, которую в него же и окунает.
— Значит так, Полин, ножки у тебя две, а укол у нас будет один, — объяснял он. — Но не из самых приятных, горячий укол. В первое мгновение будет очень болеть, тебе надо выдержать, потерпеть. У тебя появится ощущение тепла, что растекается по всему телу.
Он разворачивает один из запакованных шприцов, открывает банку и набирает им её содержимое.
Полин дёргается, но я обхватываю её сильнее за живот и грудь, не давая даже шанса уйти.
— Милая, смотри на меня, не туда, — прошептал я, когда из её глаз в какой уже раз за сегодня пошли слёзы.
— Стаас, не надо, пожалуйста. Доктор не сделает этого? Ты ведь не дашь ему ничего сделать со мной? — истерически спрашивает Полин, с надеждой смотря на меня.
Может, остановиться? У меня есть последний шанс, единственная возможность прекратить всё это и позволить ей быть со мной по собственной воле.
Я могу прекратить.
— Так что, будем пробовать? Переверни её на живот и приподними платье. Оголи спину, — произносит Хэнк, и одним ловким движением я переворачиваю её и укладываю на живот.
Отёкшее лицо лежит на моих ногах. Глажу остриженные волосы и понимаю, что никаких сомнений.
Мы с тобой всё решили, когда ты переступила порог моей квартиры, когда ты стала подчиняться моим решениям, когда ты стала моей женой.
Я это начал и доведу до конца.
Мне не нужны твоя воля и выбор, который падёт не в мою пользу. Мне нужна ты. Совершенно в любом виде.
— Можешь
Полин плачет, снова пытаясь вырваться, но я только вовсю прижимаю её к себе.
— Тихо, я сказал, тихо, лежи спокойно, пока тебя к кровати не привязали.
Все её усилия против меня тщетны. Она лишь продолжает плакать, сильнее впиваясь пальцами в держащую её за талию руку.
— Не шевелись, малышка, — говорит Хэнк, приподнимая ткань платья чуть вверх, оголяя обречённые на безвыходность ножки и мраморную спину. — И не бойся такого большого шприца, маленькой иглой тяжело пробить кожный покров на спине.
На неё смотрит другой мужчина в таком виде, таком немощном положении. Но это только для дела. Для самой важной вещи, которая происходит в моей жизни.
— Пожалуйста, Стаас, любимый, не надо, я не хочу, я не болею ничем.
Ты болеешь самостоятельностью. Так не должно быть.
— Говорю же, не дёргайся, — повторил он, уже обрабатывая нужное место для ввода инъекции влажной ватой. — Главное же попасть в нужное место. У меня рука наточена, но если врач криворукий, то человек и калекой остаться может. Хотя, в принципе, для чего мы здесь и собрались. Держи её покрепче.
— Ты очень сильная, милая, это всего лишь несколько минут, — успокаивал её я, готовясь к тому, что сейчас будет. — Не мотай нам нервы.
Хэнк вводит иглу ей в кожу. Она зверски кричит, но я зажимаю ей рот ладонью.
— Всё-всё, успокойся. Я рядом. Всё хорошо, родная. Всё закончено, правда, доктор?
— Да, ты молодец. Сейчас мне скажешь, чувствуешь тепло, проходящее по телу? Оно должно появиться моментально.
Полин ничего не ответила. Может, даже самого вопроса не услышала от потока своих слёз.
— Малыш, тебя же спросили, ты чувствуешь в своих ножках тепло? Ответь, пожалуйста.
— Д-да, — разрываясь в истерике, всё-таки сказала та.
— Отлично, всё правильно, так и должно быть. Оно может перейти в жар, всё в порядке, не волнуйся.
— Надеюсь, это последнее, что она будет чувствовать ими?
— Да, за это можешь не переживать.
Шприц летит вниз на пол.
Оставляю лежать Полин на кровати. Больше попыток сбежать от неё не исходило. Завожу его в гостиную. Беру бумажник со столика.
— Сейчас смотри, — начинает Хэнк, — её может морозить, может бросать в жар, такое будет примерно час, может больше.
— А когда ноги откажут?
— В течении часа мышцы полностью атрофируются и онемеют, но она даже сейчас уже не сможет встать. Вот поставь её и увидишь, упадёт сразу же. Ноги не выстоят после этого с такой нагрузкой.
— Ты гарантируешь мне, что через час она перестанет ходить навсегда? Ты вообще уверен, что этих четырёх уколов хватит? — я нервничал, боясь увидеть её снова стоящую на своих ногах.